Валентин Леженда - Ловчий смерти

«Наемники», – спокойно подумал Вергун, с безразличием разглядывая чернобородого владыку северных земель, пытающегося осадить вставшего на дыбы коня.

Слишком много.

Слишком…

Много…

Железная сеть упала сверху спикировавшим коршуном. Ловчий становился добычей, мог бы стать… Выдернув нож, Сын Карны присел на одно колено и легко повернул массивный перстень на безымянном пальце левой руки.

Окружающее мигнуло и рассыпалось на мелкие кусочки, словно лопнувшие жемчужные четки.

Он увидел небо.

Не ночное небо, предрассветное.

Опять игра красок… других… но красный цвет присутствовал и здесь. Он царил везде: в небе, в венах, в мыслях.

Мысль была одна и довольно простая. Как он здесь оказался? Ведь должен был заночевать под крышей постоялого двора. Затем Вергун вспомнил и выругался, чувствуя сильную слабость. Слабость пришла вместе с воспоминаниями. Высокая, но вполне терпимая цена. Во рту пересохло, нестерпимо хотелось пить. Но сейчас пить нельзя, и он хорошо помнил это.

Прошла целая вечность, прежде чем Сын Карны заставил себя встать. Вечность… конечно, он заблуждался. Небо не стало светлее, время не потекло вспять, как и не начало бешено нестись вперед. Первое, что он увидел, – железная сеть, разорванная на куски. Затем Ловчий увидел остальное.

Он по-прежнему находился в замке. Вокруг лежали тела. Лучше не смотреть. Замок был мертв. Вергун знал: сейчас здесь нет ни одной живой души, и это сделал он.

Сын Карны подобрал ножны, затем отыскал меч, безразлично оглядывая деяние рук своих. Давненько он не пользовался перстнем и порядком позабыл, что это такое. Крайняя мера, и сегодня был тот самый день… вернее, ночь. Ловчий не знал, в кого обращался , да и зачем знать. То, что поднималось из бездны внутри него, обладало невероятной силой. Тела всадников были просто разорваны на куски неведомым чудовищным зверем. Кровавая тризна. Оно уничтожило даже коней. Вот чуть левее бурый круп лошади, бурый от крови… все, что осталось, а на крупе следы когтей. Борозды вспахали плоть, будто кто-то орудовал плугом.

Вергун тяжело бродил среди тел, едва переставляя ноги. Откат был мощнейшим. Сейчас Сына Карны можно взять голыми руками. Но некому было это сделать. Платить за обращение приходилось своей кровью, и это только начало, чуть позже придет лихорадка, и вот тогда будет по-настоящему горячо. Следовало поскорее убираться из замка, но Ловчий медлил. Он знал, что ищет тело бана Ахтара. Он обязан убедиться, что дело сделано, ибо таковы правила.

Вергун нашел бана у ворот. Удивительно, но правитель Северного Межземья внешне оказался невредим. Ахтар умер не от ран, а от смертельного страха. Бан лежал на спине, смерть исказила благородное лицо, превратив его в отвратительную маску, казавшуюся из-за отхлынувшей крови восковой. И волосы… черные волосы бана были седыми. Что же он увидел?

В остекленевших глазах отражалось светлеющее небо.

– Перед смертью он посмотрел на меня, – прошептал Сын Карны, отвечая на невысказанный вопрос, – на меня, но другого, настоящего…

Ловчий не знал, что увидел бан Ахтар, ибо некому было рассказать. После встречи с обращенным никто не выживал.

Среди тел копошились вороны. Пора уходить. Вергун повесил ножны на пояс, затем спрятал меч. Он по-прежнему медлил. Что-то держало его здесь. Показалось или он действительно слышал плач? Нет, он не ошибся. Плач доносился из недр главной башни. Время уходило, его могли увидеть. Кто-нибудь из горожан наверняка с утра сунется в замок, риск слишком велик. Но Ловчий должен был убедиться, что плач не плод его воображения.

Он вошел в башню. Следы разрушений присутствовали и здесь. Нечто прошлось по всему замку, никого не оставляя в живых. Повсюду лежали останки. Чудовищная сила разнесла в некоторых местах даже каменную стену. Неведомый зверь бесновался, упиваясь короткой свободой…

Девочка пряталась в подвале за рядами просмоленных бочек. Вергун протянул ей руку, коснулся мягких волос. Девочка вздрогнула, но, увидев улыбку на бледном лице незнакомца, лишь еще раз всхлипнула, вытирая рукавом рубашки мокрое лицо.

– Не бойся, – Сын Карны старался говорить как можно ласковее, – я выведу тебя отсюда.

– Оно… ушло?

Ее голос не дрожал, но был слаб, словно шелест жухлой травы.

– Да, оно ушло и больше не вернется.

– Что это было?

– Зверь, страшный зверь. Но не волнуйся, ты больше никогда его не встретишь.

– Правда?

– Я тебе обещаю.

Кажется, она поверила.

Он помог ей подняться, но девочка не могла идти, и Ловчему пришлось взять ее на руки.

– Лучше зажмурься и не открывай глаза, пока я не скажу. Хорошо?

Она кивнула.

Он вынес ее из замка за ворота. Купол неба окончательно окрасился в светлые тона, почти рассвело.

– Теперь можешь смотреть.

Дочь бана обернулась, глядя на оставшийся за спиной отцовский замок, всхлипнула, но, взяв себя в руки, подавила подкатывающий к горлу комок рыданий.

– Знаешь, куда идти?

Она непонимающе посмотрела на него.

– Ступай в город. Ну давай же, не стой на месте, иди.

Он видел, как она, постоянно оглядываясь, спотыкаясь, босая, в порванной рубашке, вымазанной чужой кровью, неуверенно бредет к просыпающемуся городу. Когда маленькая белая фигурка скрылась вдали, Вергун собрал остатки воли для последнего рывка. Крохи оставшейся силы он потратит на то, чтобы как можно дальше убраться отсюда.

Остаток пути до каменной преграды он проделал в каком-то полузабытьи, действуя интуитивно. Он не помнил, как при помощи «когтей» перебрался через стену, как нашел покорно ждущего коня, как забрался в седло и направил лошадь прочь от Вельрада. Забытье постепенно поглощало сознание, усталость сковывала тело, надевая на руки и ноги чугунные оковы слабости. Возможно, так приходит смерть. Но не к нему. Он не мог на это рассчитывать, ибо его так просто не отпустят. Уже раз проданный товар обмену или возврату не подлежит.

Наконец забытье победило, а вслед за ним пришла, поглощая весь мир, ослепительная пустота.

Холодные крылья…

Нет, руки, все-таки руки, женские. Он почему-то твердо был в этом уверен. Только женщина может прикасаться ТАК. Женские руки могут говорить на особом языке, но не всякому дано его знать.

Холодные…

Крылья…

Прикосновения были приятны. Руки касались его лба, лица, шеи, обнаженной груди. Они что-то искали или может хотели что-то подсказать. Как хорошо, и главное, ни о чем не нужно думать. Эти руки сами все сделают: помогут, излечат, успокоят, подтолкнут к верному пути. Но пути куда? Нет, так не бывает.

Вергун очнулся.

К его немалому удивлению, руки не исчезли, они не были плодом его фантазии, они существовали на самом деле, одновременно в двух мирах. В мирах сна и яви. Просто удивительные руки.