Наталья Колесова - Прогулки по крышам

– Ты меня, наверно, не помнишь. Я Люси. Я все больше по земле. По металлу.

– А я Агата. И я… ни по чему.

– Не переживай, – меланхолично сказала Люси. – Здесь у всех проблемы с магией.

– Чего это? – возмутилась Стефи с полным ртом. – Нет у меня никаких проблем!

Все в комнате дружно прыснули.

– Да ты что!

– А кто три месяца назад зарядил Ингин амулет так, что на нее все мухи слетались?

– Случайность!

– А подвеска, которая у Ритки загорелась, едва она со своим парнем целоваться начала? Ему в травме пришлось ожоги на руках перевязывать!

– Нечего было руки распускать! Куда он ими лез, интересно?

– А мое колечко? Ты же говорила подставлять его под лунный свет для подзарядки!

– Три хи-хи! Не могла я такого сказать! Я говорила – под солнечный!

– Под лунный!

– И что случилось? – спросила Агата, стараясь не слишком откровенно улыбаться.

– Что-что! Я хотела на время Димитрова приворожить! А ко мне этот шибздик Зигфрид прикипел, представляешь? Три дня проходу не давал, пока я кольцо не дезактивировала.

– Слушать надо лучше! – огрызнулась Стефи. – В следующий раз я для особо глухих письменную инструкцию составлю! И вообще – все, пора спать, торт уже кончился! Пошли, Агата!

– Спокойной ночи, – едва успела сказать Агата, как ее за руку выволокли за дверь. Стефи укладывалась с ворчанием: «Ой, ну подумаешь! Ни за что им больше ничего делать не буду… еще и недовольные…» Агата осторожно помалкивала. Наконец Стефи успокоилась – сказала с привычным задором:

– Вообще-то Металяшка права! Все мы тут с прибабахами! Так что не психуй, если что у тебя не так пойдет. Хорошо?

Агата прислушивалась к ровному дыханию подружки. Сказала тихо:

– Хорошо.

Но Стефи ее уже не слышала.

– Как здоровье? – привычно спросил Шрюдер.

– Хочешь, отожмусь? – предложил Игорь. – Тебе на левой руке? На правой? На кулачках? На пальцах?

– Да ладно, ладно, что ты раскипятился? Слыхал я уже про твои подвиги в тире, – добродушно сказал Шрюдер. – Здоров – ну и молодец. Тренируйся дальше.

Вот о чем, о чем, а о стрельбах он говорить был не готов. Не созрел. И – вышел уже из возраста, когда, не задумываясь, выдавал всю информацию. Однако Шрюдеру было сейчас не до странностей одного из Ловцов: он поглядел в окно, побарабанил пальцами по столу и спросил небрежно:

– Ты давно видел Мортимер?

Игорь спросил – с той же небрежностью:

– Старшую?

Генрих фыркнул. Игорь подождал и сказал осторожно:

– Ты же мне запретил приближаться?

– Ну и не приближайся, не приближайся! – тут же отозвался Шрюдер. – Но забежать спросить, как там у нее дела, ведь ты бы мог?

– Теоретически? Мог.

– А теперь давай практически. Зайди к ней в интернат.

– Зачем?

– Ты куратор или не куратор?

– Я и не понял уже…

– Зайди-зайди. Там проблемы.

– У нее?

– У нее, у нее. А значит, и у всех нас.

Игорь смотрел на него, подняв брови. Он и так собирался. Но раз сам начальник СКМ дает ему указание…

– А ты не пожалеешь, Генрих?

Тот закряхтел, потер шею.

– Посмотрим, посмотрим. Иди, поговори, погляди, что там и как…

– Да не могу я ничего! Не получается!

Александр – высокий светловолосый преподаватель стихии воды – смотрел на нее прозрачными спокойными глазами.

– «Не могу» и «не получается» – понятия различные. Уточни, что именно ты имеешь в виду под этими отрицательными глаголами?

У всех магов-учителей такая витиеватая манера разговора?

– Это значит… это значит, я могу затушить свечи, но не могу их зажечь без спичек.

– Применительно к моему предмету, пожалуйста!

– Хорошо, могу разбить эту чашку, но не смогу заставить воду крутиться в ней – хоть по часовой стрелке, хоть против! – свирепо сказала Агата.

Александр оставался невозмутимым.

– Зигфрид сказал, что ты разговариваешь с рыбами. Это правда?

– Нет, конечно! – огрызнулась Агата. – Они же немые! Александр по-прежнему не обращал на «грубеж» ни малейшего внимания.

– Так вот, Агата, вода – это все живое вокруг, это те же рыбы, это ты сама. Надеюсь, ты знаешь, что твое тело почти на восемьдесят процентов состоит из воды? Если ты можешь договориться сама с собой, можешь договориться с рыбами – сможешь заставить и воду двигаться по твоему желанию. Старайся дальше.

И пошел между рядами. Агата посмотрела, как дела у остальных. Зигфрид развлекался. Водоворот у него двигался под только ему слышную музыку – то убыстрялся, то замедлялся, то в одну, то в другую сторону, то вообще выписывал сложные петли. Карл, сморщившись от напряжения, мешал воду карандашом – пытался разогнать ее до нужной скорости. Димитров держал чашку обеими руками и что-то выговаривал ей: ругался, что не получается, что ли? Говорят, у всех огневиков трудности с водяной магией…

Агата вздохнула и уставилась в свою чашку.

– Ой, гляди, какой красавчик!

– Кто? – рассеянно спросила Агата, перелистывая страницу. Сильный толчок в бок чуть не снес ее с места. Маленькая-маленькая, а в минуты переживаний у Стефи откуда-то возникали танковая сила и целеустремленность.

– Глаза подыми! – прошипела Стефи. – Он на нас смотрит!

Агата послушно подняла глаза. Огляделась. В тени деревьев за решеткой парка стоял Келдыш.

– А, – сказала Агата. Загнула уголок страницы, закрыла книгу, сунула под мышку и побрела к ограде. Келдыш смотрел на нее, упершись лбом в решетку.

– Здравствуйте.

Он кивнул. Агата оглянулась. Стефи сидела, болтая ногами, и делала вид, что не смотрит и не слушает.

– Ваша подруга?

– Да.

Келдыш рассматривал Стефи. Агата тоже попыталась взглянуть на нее глазами постороннего. Хорошенькая. Невысокая, стройная, со светлыми пушистыми волосами. Глаза умело накрашены, но и без того красивые. Говорят, темноволосым нравятся блондинки. А маленькие нравятся всем – так мужчины чувствуют себя сильными защитниками.

Интересно, это правда? Если спросить Келдыша – ответит?

Вообще, конечно, глупо спрашивать у человека, которого давно не видела, нравятся ли ему изящные блондинки…

А о чем спрашивать: где он так долго пропадал? Почему не приходил? Вовсе он не обязан приходить. Может, ему вообще не хочется ее видеть. Может, у него неприятности. Ведь его из-за нее однажды чуть не убили.

Келдыш наблюдал, как она ведет свой вечный внутренний диалог – хмурятся брови, вздрагивают губы, тени выражений скользят по лицу…

Заговорили они одновременно:

– Вы поправились?

– Вам здесь нравится?

Келдыш пожал плечами.

– Вполне, как видите.

– Вас не выгнали из-за меня с работы?

– Я в подвешенном состоянии.

Агата сморщила нос.

– Как это?

– Я там вроде главного консультанта, – медленно сказал Келдыш. – По Агате Мортимер.