Ирина Юрьева - Магия взгляда. Часть 1: Руни

— Потому что Свельд самый обычный ребенок, а Руни… Она не такая, как мы! Если я, знавшая Руни с рождения, смела так обойтись с ней, то что же тогда говорить о других? Если Руни придется жить между людей… — размышляла Мерона, и эти мысли пугали.

Она понимала, что синеглазый Рысенок в глазах посторонних станет обычною нежитью. Не обладая ни кротостью Свельд, ни ее тягой к людям, вне леса Руни была обречена.

Когда девочкам было пятнадцать лет, старая женщина простудилась. Желая хоть как-то помочь ей, Свельд обратилась к знахарке из ближней деревни. В последние годы, меняя орехи и ягоды на зерно и домотканые ткани, Мерона брала Свельд с собой.

— Наш маленький Белый Рысенок! — любовно называли крестьяне девочку.

Знахарка сразу согласилась помочь. Она прописала больной кое-какие отвары из трав и хотела уйти, когда женщина попросила:

— Я знаю, ты умеешь гадать. Расскажи мне, что ждет моих девочек!

Та пожала плечами:

— Судьба Белых Рысей известна каждому: выберут господина, поселятся в каменном замке. Не участь — мечта!

Все же знахарка согласилась взглянуть на ладони девочек. Глядя на руку Свельд, она закивала:

— Все точно: и замок, и господин. Любить его будет до полного самозабвения, для него отречется ото всех остальных, даже… Ладно, об этом ей знать ни к чему! Будут дети, две девочки.

— Вновь близнецы! — улыбнулась Мерона, поскольку все знали, что Белые Рыси рожают только однажды.

Покраснев, Свельд смущенно взглянула на гадалку:

— А он, он тоже…

— Будет любить тебя? — закончила та за нее. — Этого не обещаю! А впрочем, сумеешь стать незаменимой, так будет твоим на всю жизнь, только вот… Только с ним рядом будет другая! Он просто утратит рассудок, на все пойдет ради нее! Одолеешь ли? Время покажет, а больше ничего не скажу.

Руни не проявила интереса к гаданию. Мероне пришлось попросить ее:

— Ради меня!

Лишь тогда она протянула ладонь ясновидящей. Глядя на руку Руни, гадалка долго молчала, как будто не зная, с чего начать.

— Твой мужчина — Вождь. Поначалу он будет Героем ближних земель, а потом… О нем после узнают везде… Он решит бросить вызов привычным законам, изменить нашу жизнь… И ты станешь не просто подругой, ты будешь женой!

— Нет, не надо обманывать Руни! — нежданно вмешалась Мерона. — Она родилась синеглазкой, но это не значит…

Однако гадалка ее прервала:

— Я ручаюсь за то, что говорю! И я вижу… Как странно! Я вижу ребенка, который…

Она замолчала, как будто бы не решаясь продолжить, а после тихо сказала:

— Не знаю, кто это будет, но только, если он не родится, то Гальдорхейму не быть, потому что он должен хранить его! Смена… Нет, дальше я не пойму!

Лицо Руни осталось довольно бесстрастным, но голос нежданно охрип, когда она тихо спросила:

— А как я узнаю, что встреченный мною — тот самый Герой?

И гадалка ответила:

— Слушай свое сердце, Руни, оно не солжет, не обманет!

Когда она вскоре ушла, а Мерона заснула, девочки вышли из дома. Усевшись на бревно, долгие годы служившее лавкой, Руни прикрыла глаза, но ей было трудно скрыть от сестры свое состояние. Не встречая ровесников, общаясь только друг с другом, они обе тайно мечтали о встрече с молодым человеком, которая резко изменит их жизнь.

Эти грезы в них пробудила Мерона. Привыкнув, что детям надобны песни и сказки, она постоянно им пела баллады о верной любви. Все легенды говорили об этом. Приемная мать, не познавшая страсти, считала их поэтическим вымыслом, не представляя, как песни способны преломиться в сознании девочек. Если бы кто-то сказал ей, что это опасно, она бы ему не поверила. А между тем, не умея общаться с чужими людьми, и не зная общепринятых правил, лесянки могли очень просто разрушить свою жизнь в погоне за призраком, созданным детской фантазией из старых песен и тайных грез.

Долг и страсть, страсть и долг… Между ними всегда шла борьба, ради них отдавали все, даже жизнь. Человек поддавался порыву страсти, и это поднимало его над толпой, сохраняя его имя в веках. Но избранник, отмеченный роком для особой судьбы, отрекался от всех искушений, мешавших выполнить долг, подчиняя голос сердца рассудку, поскольку иначе не мог. Сестер восхищали и те, и другие, но как-то Свельд спросила:

— Отмеченный роком — это совсем непохожий на остальных? Как наша Руни?

Мерона ответила девочкам:

— Да.

Но почти сразу добавила:

— Только второй путь, путь долга — для мужчин, женщина вряд ли изберет его, потому что ее долг — любить!

Руни тогда промолчала, однако слова взволновали, потом она часто вспоминала их.

Встреча с гадалкой напомнила сестрам тот старый разговор. Присев рядом с Руни и, положив золотую головку к ней на колени, Свельд зашептала:

— Мы скоро вернемся к людям, ведь только там можно встретить ИХ!

— Ты уверена?

— Да!

Нежно гладя блестящие длинные волосы Свельд, Руни тихо спросила:

— А не страшно тебе бросить лес и остаться одной у чужих?

Приподнявшись, Свельд честно ответила:

— Страшно! Но мы ведь с тобой не расстанемся? Ты повстречаешь Героя, а я — его лучшего друга, и мы будем вместе!

— Не знаю… — сказала Руни, но сердце забилось быстрее.

Ей было приятно слушать Свельд, так открыто говорившую о сокровенных мечтах. Чуть смущаясь, сестра продолжала:

— Я знаю, что буду безумно любить его, так же, как ты своего господина. (Привычное слово из песен не вызывало протеста у Свельд.) А когда вы прославитесь или попадете в беду, мы окажемся рядом и будем служить вам!

Смех Руни прервал ее речь. Изумленно взглянув на сестру, Свельд спросила:

— Я что-то сказала не так?

— Нет, ты рассказала мне старую песню Мероны!

— А разве эта баллада плохая? Ты раньше любила ее!

— Да, любила… Но мне бы хотелось, чтобы наша жизнь стала новой легендой.

Свельд улыбнулась ей:

— Так и будет! Обязательно будет!

В темно-карих глазах было столько наивной веры, а взгляд их казался таким беззащитным, что сердце Руни сжалось от странной боли. Не понимая, что это значит, она обняла сестру и сказала:

— Если гадание сбудется, мы будем счастливы. Я никому не позволю обижать тебя, Свельд!

В этот вечер они еще долго предавались мечтам. После жизнь притушила эти фантазии, повседневность взяла свое. Смерть Мероны заставила думать о том, как жить дальше. Она протянула почти год перед тем, как угаснуть. Но после смерти приемной матери Руни не захотела оставить лес, и Свельд не решилась с ней спорить. Без Мероны они прожили в хижине больше двух лет. Временами Свельд заводила с сестрой речь о том, как хорошо бы им было в деревне, но Руни упорно молчала.

Внезапная встреча у Топи со злым человеком могла бы убить в душе Свельд тягу к людям, однако вмешательство Орма потрясло ее много сильнее. Спаситель был так прекрасен, загадочен и отважен, что девушка поняла — перед нею тот самый знаменитый Герой, о котором когда-то говорила гадалка. Ее не задело, что незнакомец не оценил ее. К восхищению не примешалась горечь обиды. Считая, что он предназначен для Руни, Свельд от чистого сердца желала им счастья и была рада сказать сестре: