Ирина Юрьева - Магия взгляда. Часть 1: Руни

…На поляне, у кромки ночного леса, возникло темное облако, из него вышел Герой. Руни видела черные кудри, большие глаза, блеск зубов, приоткрытых в хищной улыбке.

— Как будто у Серого Бера! — внезапно мелькнуло у нее в голове.

Этот облик лесного Хозяина ясно проступил сквозь черты человека. Два зверя на круглой поляне: могучий Бер и прекрасная Рысь с белой шерстью, готовая встретить врага. Да, врага, потому что Бер просто захватчик, посмевший явиться в ее белый Храм!

…Бер и Рысь, Рысь и Бер, два хозяина Леса в извечном их поединке. За Бером — грубая сила, выносливость, вера в свое неизменное право, за Рысью — традиции прошлого, Сила и красота. Руни видела, что в этой битве нет победителя, оба смогут лишь проиграть, но и вместе им тоже не жить…

…Скаля зубы, Бер шагнул к Белой Рыси, стоявшей под деревом.

— Не подходи! — приказала она, не совсем понимая, кто делает это: она или фетч. Но впервые зверь Бер не послушался. Впрочем, был ли он им?

Над поляной взмыл “голубой цветок”. Рысь не хотела его убивать, она просто предупреждала, но хищник шел вперед. Снова, снова “цветок”! И еще один! Бер приближался, не замедляя шаг. Руни стало не по себе. Напружинившись, вздыбив шерсть, Рысь ждала нападения.

— Не подходи!

Бер уже подошел, он казался огромным рядом с ней. Не сводя взгляда с Рыси, он улыбнулся ей, но улыбка всерьез испугала ее.

— Сожрет! Прямо сейчас! — промелькнула тоскливая мысль.

Руни вдруг показалось, что она уже слышит треск костей, разгрызаемых пастью, и противное чавканье. Сжавшись и собрав древнюю Силу, она нанесла свой последний удар.

“Голубого цветка” не возникло. Не было запаха гари и пепла, но, все еще прижимаясь спиной к толстому дереву, Рысь испытала большое облегчение. Бер исчез.

Резко вздрогнув, Руни открыла глаза. Крона старого дромма, что рос рядом с хижиной, тихо шумела, как будто беседуя с ветром, а в небе разгорался рассвет. “Я уснула прямо под ним!” — изумленно подумала Руни, еще продолжая сжимать синий камень и глядя на кубок и чашу. Поднявшись, она обняла крепкий ствол.

— Какой странный сон! Настоящий бред, морок, насланный Храмом! — невольно думала девушка, но неприятное чувство от ночного видения не проходило. “Сначала мука от собственной Силы, потом этот Удар, а теперь странный сон. Ну и день! Можно просто лишиться рассудка…” — подумала Руни. Мысль была непривычно рассудочной, без малейшего проблеска чувства, как будто все эмоции сгинули, растворившись в предутренней мгле.

— Фетч, лети назад! — тихо сказала она, вспоминая вышивку матери, и опрокинула чашу на землю. Обряд был закончен, но что он ей дал?

Отстранившись от дерева, Руни, взяв вещи, направилась к хижине. Приоткрыв тяжелую дверь, она тихо скользнула в комнату и легла. Одеяло приятно согрело после прохлады утра, но ей было совсем не до сна. Свернувшись клубочком, она посмотрела на Свельд.

Сестра крепко спала, разметав по подушке длинные волосы цвета пшеницы и мерно дыша. День унес с собой страх, пережитый тогда на болоте, оставив надежду на новую жизнь, так внезапно открытую ей.

— А ведь именно я виновата в том, что случилось с сестрой! — вдруг подумала Руни. — Не будь “голубого цветка”, Свельд бы вряд ли решилась пойти к Топи!

Она понимала, что Свельд не могла не увидеть нежданно взмывший над лесом огненный шар. Не могла не припомнить рисунки на стенах белого Храма, в который однажды привела ее Руни, а так же песни Мероны, знакомые с детства. Не зная о Силе сестры, Свельд решила, что у болота появились чужие Белые Рыси, и захотела посмотреть на них, не подумав, что кто-то ринется их ловить.

Неожиданно Руни вспомнила давний случай из детства. Мерона рассказала им сказку о волшебном цветке, цветке Счастья, который цветет на высокой вершине огромной скалы. “Он прекрасен! Его лепестки — точно звезды, а сердцевинка сияет солнечным светом, — с улыбкой говорила приемная мать. — Его запах не сравнится ни с чем! Кто увидит его, тот всегда будет счастлив!” И вскоре Свельд сказала сестре:

— А я знаю, где скала и цветок! Помнишь кручу, к которой нас не пускают? Он там!

— Ты уверена?

— Да! Жаль, что нам не взобраться туда.

На минуту задумавшись, Руни спросила:

— А почему?

— Потому что это очень опасно, и мама запрещает нам.

— Знаешь, пожалуй, я поднимусь!

Свельд испуганно вздрогнула:

— Нет, не надо! Не ходи туда, Руни!

Но Руни решила настоять на своем. Рано утром, когда Мерона еще спала, она встала и, взяв одежду, тихонько вышла из домика. Несмотря на прошедшие годы, Руни помнила белый туман, покрывавший поляну, и влажный холод земли. Одеваясь, она тихо ежилась, наступая босыми ногами на мокрые капли росы. Ей было тревожно и радостно. Предвкушение чуда отдавалось в душе странным звоном, мелодией счастья. Нежданно из тумана выросла Свельд. Она тоже не накинула платья, боясь, что разбудит Мерону своей возней. Восхищенно взглянув на сестру, Свельд спросила:

— Ты все же идешь?

— Да.

— Вот, возьми!

И, засунув ей в руки какой-то сверток, Свельд снова скрылась в тумане. Сжимая узелок, Руни тронулась в путь. У подножия скал она развязала его. В нем был хлеб. Они ели его не так часто, поскольку не сеяли. Иногда Мерона меняла то, что давал им лес, на муку. Прошлым вечером она выдала девочкам по куску, объяснив, что наутро даст еще, остальной же высушит на сухари, чтобы их им хватило надолго. И, глядя на три куска в старой тряпице, Руни вдруг поняла, что Свельд отдала ей свою долю.

Она не нашла цветок Счастья. Взбираясь по круче, она содрала руки в кровь. Пару раз с виду крепкие камни осыпались под ногой. “И зачем я лезу туда?” — поневоле приходило на ум, но вернуться она не могла. Куски хлеба, принесенные Свельд, заставляли взбираться все дальше. В нее верили, ее ждали! Ждали с победой, с рассказом о чуде!

Оказавшись на плоской площадке, она облегченно вздохнула, стирая едкий пот, заливавший глаза. “Вершина! Победа! — стучало ее сердце. — Волшебный цветок, где же ты?!” Перед Руни лежали лишь серые камни, поросшие бледно-зеленым мхом. Несколько жухлых травинок с трудом пробивались меж них. И, нежданно лишившись последних сил, она села. Соленые слезы усталости и обиды потекли по грязным щекам, оставляя дорожки, но утирать их совсем не хотелось. На сердце было тоскливо и тяжко, а предстоял еще долгий путь.

Возвратившись домой лишь под вечер, Руни хотела лечь спать. Ее просто пугали вопросы Свельд. Но сестра, выбрав минутку, подсела к ней:

— Что ты видела там? Расскажи?

— Ничего! Только голые камни и сухой мох! — захотелось ответить ей, но она не смогла это сделать. Восторг в глазах Свельд, ожидание чуда, слепая вера в него вдруг заставили Руни ответить: