Вера Ковальчук - Гибельный мир

А девушка, чувствуя все-таки, что здесь она не к месту, и желая хоть как-то оправдать свое появление на ступенях храма в таком блестящем обществе, запустила руки в сумку, выудила книгу и, робея, протянула ее человеку в серебряной парче. Высший Магистр осторожно принял у нее тяжелый фолиант, вгляделся — и обмер.

— Господь сказал свое слово, — провозгласил он через некоторое время, чувствуя, как восторг и благоговение, оставившие его прошлой ночью в успокоении, возвращаются, чтоб придать сил. — Господь назвал свою избранницу.

Заявление это было так неожиданно, что какое-то время на площади и на ступенях царила полная тишина. Но, конечно, оцепенение не могло длиться долго.

— Что? — заревел несдержанный Гвесмир Тевега. — Что значит избранница? Она, что ли, будет выбирать?

— Нет. — Первосвященник по сравнению с графом был сама сдержанность. Хотя, говоря откровенно, сам немного удивился своей невозмутимости. — Выбор делает Бог. И он выбрал ее.

— Что?! — Этот выкрик был еще громче. — Ее?..

— Постойте. — Эрно слегка придержал графа за рукав. — Святейший, вы хотите сказать, что в качестве нового правителя называете ее?

— Да.

Большинство присутствующих в этой почетной части площади относились к Высшему Магистру с должным уважением, потому смех, прозвучавший в ответ, получился жидковатым — смеялись разве что Эрно, советник Лео, Маймер и Родбар. Даже Вален, который во всем мире верил по-настоящему только в магию и ее возможности, воздержался от надменного смеха и, пощипывая подбородок, стал ожидать продолжения. Остальные, слишком набожные, или слишком умные, чтоб смеяться в ответ на слова Рено де Навага, приготовились оценить пояснения первосвященника.

А Аир просто ничего не понимала и потерянно стояла перед Высшим Магистром, смущенно тиская на груди плащ.

— Я ждал веления Господа и сказал, что он явит свою волю. Он явил ее.

— Что за воля? — рявкнул Гвесмир, но увял под взглядом Рено. Первосвященник нисколько не хуже Родбара Хельдена умел смирять противников взглядом, особенно крикливых. Крикливый противник легко поддается чужой сильной воле, если он, конечно, трезв.

— Я ответил, — холодно произнес Высший Магистр.

— Постойте. — Эрно отстранил с дороги графа Тевега, причем даже не слишком уважительно. — Мы все хотим слышать, что же решило ваши сомнения и что же явилось для вас знамением? Развейте и наши сомнения, Святейший.

Рено де Навага спокойно поднял и показал всем книгу.

— Я советую вам присмотреться. Это потерянная Книга Закона, написанная девятью апологетами под присмотром и по благословению Господа нашего. Такое чудо Бог являет мне впервые за мою жизнь, и за вашу, думаю, тоже.

На мгновение Эрно Рутвен опешил. Он, несомненно, по описаниям знал Книгу Закона, по крайней мере знал о ней и догадывался, что уж первосвященник-то, видевший и державший ее в руках не раз, сможет узнать реликвию, но, говоря по правде, ничего подобного не ожидал. И отрицать, что видит перед собой именно Книгу Закона, не мог тоже. Как это отрицать? Разве что усомниться…

— А вы уверены, что эта книга — именно та, которая была написана апологетами, а не копия, к примеру?

Вместо ответа Рено де Навага открыл книгу и показал всем. И не то чтобы вокруг него стояло много тех, кто способен был разобраться в шрифте или сыграть роль экспертов. Но почему-то никто не стал выражать сомнения в подлинности книги. От нее веяло древностью, и что-то чувствовалось в шрифтах, в малых и больших буквицах, в отделке страниц. Что-то глубоко древнее и священное, такое, чего не подделать.

Рено сделал шаг назад и водрузил том на немедленно подставленный младшими священнослужителями столик. Сердце у него пело — не далее как вчера он скорбел, что не позаботился спасти священную реликвию из бывшей столицы, и вот Господь являет ему все свое могущество, возвратив свой былой дар из небытия. Высший Магистр огладил переплет, после чего поднял благосклонный взгляд на принесшую его девушку. И узнал ее. Это она, та, что явилась ему на одну краткую долю секунды во время ночного бдения. Это ее густые темно-русые волосы и ясные, слегка испуганные голубые глаза. Последнее сомнение покинуло его сердце, и первосвященник понял, что только что сам Господь говорил его устами.

— Да, Книга Закона наверняка послана нам самим Богом, — дипломатично согласился Эрно. — Но разве это говорит о том, что девушка должна быть коронована? Вовсе нет. Это не говорит ни о чем.

Знать вокруг одобрительно и согласно загудела. Не все, надо признать. Не все.

— Для вас, возможно. Потому говорю я, — спокойно ответил Высший Магистр.

— Вы не можете назвать ее императрицей, — холодно сказал Маймер, граф Руйвесский, — хотя бы потому, что она простолюдинка.

— Это не имеет никакого значения. Ваш предок, получивший дворянство из рук Гваэра Огдевер, тоже был простолюдином, — невозмутимо сказал Рено, проявив недюжинные знания истории рода Нарит.

Маймер нахмурился. А Эрно стал оглядываться.

Многие из графов и баронов молчали и, похоже, совершенно не желали спорить с Высшим Магистром. То ли боялись, то ли сомневались…

— Господа, — рассудительно и негромко заговорил Вален, почувствовав, что столь близкая цель уверенно ускользает у него из рук и что теперь остался едва ли не последний шанс добиться своего. Он был уверен, что гражданская война начнется прямо здесь и сейчас, и сделать с этим ничего нельзя. — Святейший. Надлежит ли нам множить рознь? Думаю, нет. Также, думаю, со мной согласятся все — правитель должен восходить на трон при всеобщем одобрении. Если мы не пришли к какому-то единому решению, быть может, стоит отложить принятие окончательного решения? Мне кажется, коронация должна быть предпринята в условиях полного единодушия хотя бы для того, чтоб потом не случилось гражданской войны.

— Империи нужен правитель, — сказал первосвященник.

— Совершенно верно, — внутренне Вален возликовал, поскольку услышал как раз то, что хотел, но внешне остался невозмутимым. — И как можно скорее. Потому у меня есть такое предложение — пусть будет назначен временный правитель, регент. На все то время, которое будет необходимо на решение проблемы трона.

Аир, продолжая стоять в шаге от Рено де Навага, ничего не понимала из того, что происходило вокруг. Она была в состоянии смятения и даже, пожалуй, одурения, и понимала из всего только то, что книгу ей, похоже, не вернут.

А предложение Рутао не кануло в тишину и забвение, запорхало от графа к графу, от барона к барону. Каждый понял одно — есть возможность принять временное решение, а потом делить Империю в свое удовольствие. Мало кто из знати не любил приятные и необременительные междоусобные войны, которые вроде охоты и развлекают, и горячат кровь, и не слишком опасны.