Дэвид Геммел - Легенда

– Положи меч, Дориан, – сказал Пинар.

– Отойди или доставай свой! – хрипло прокричал Дориан. – Довольно с меня. Считаешь себя воином, старик? Тогда берись поскорее за свой топор – не то я устрою сквозняк у тебя в брюхе.

– Парень, – холодно ответил Друсс, – подумай хорошенько. Ты не останешься в живых, вступив со мной в поединок. Это не удавалось еще никому. – Последние слова Друсс произнес очень тихо, но было в его тоне что-то такое, что все поверили ему.

Все, кроме Дориана.

– Увидим. Бери свой топор!

Обхватив рукой черную рукоять, Друсс вынул Снагу из ножен. Дориан бросился в атаку – и умер. Он лежал на земле с перерубленной шеей.

Пинар онемел. Дориан не принадлежал к великим фехтовальщикам, но драться умел неплохо. И вот этот старик шутя отмахнулся от его меча и, не сходя с места, плавным движением нанес свой удар. Пинар молча смотрел на труп своего товарища. «Лучше бы ты остался в Дросе», – подумал он.

– Я не хотел этого, – проговорил Друсс, – я честно предупредил его. Он сам сделал свой выбор.

– Да, – ответил Пинар. – Простите, что я так говорил с вами. Теперь я вижу, вы можете оказать нам огромную помощь. Я должен помочь им убрать тело – но потом вы не откажетесь выпить со мной?

– Увидимся в таверне.

Высокий темноволосый парень, из тех, что назначены были бороться с Друссом, подошел к нему и сказал:

– Хочу извиниться перед вами за Дориана. Уж очень он горячий – всегда таким был.

– Теперь уже не такой.

– Мстить за него некому, не опасайтесь.

– Вот и ладно. Мужчине, у которого есть жена и дочери, надо уметь держать себя в руках. Дурак, право слово. Ты кто, друг семьи?

– Да. Меня зовут Хагир. Наши усадьбы рядом. Мы с ним соседи… были соседями.

– Надеюсь, ты позаботишься о вдове, Хагир, когда вернешься домой.

– Не вернусь я домой. Пойду обратно в Дрос.

– С чего это вдруг?

– Из-за вас, уважаемый. Мне кажется, я знаю, кто вы.

– Решай сам за себя и не взваливай это на мои плечи. Мне нужны в Дрос-Дельнохе солдаты – но такие, что не побегут.

– Я ушел не потому, что испугался. Просто мне надоели их дурацкие порядки. Но если там будете вы, я все стерплю.

– Ладно. Приходи попозже, и мы выпьем. Сейчас мне нужна горячая ванна.

Растолкав зевак, толпившихся на пороге, Друсс вошел в дом.

– Ты что, вернуться надумал, Хагир? – спросил кто-то.

– Да. Надумал.

– С чего бы? Ничего ж не изменилось. Да и мы все теперь на заметке – как бы плетей не отведать.

– Потому, что он идет туда. Мастер Топора.

– Друсс! Так это Друсс?

– Да. Я уверен.

– Вот незадача-то! – сказал третий солдат.

– О чем это ты, Сомин?

– Да о Дориане. Друсс был его героем. Не помнишь разве? Только и слышно от него, бывало, – Друсс то да Друсс се. Он и в армию-то пошел, чтобы стать похожим на Друсса – а то и встретиться с ним.

– Ну, вот он с ним и встретился, – угрюмо сказал Хагир.

Друсс, темноволосый Пинар, высокий Хагир и неказистый лицом Сомин сидели за угловым столом в таверне. Вокруг, привлеченная живой легендой, собралась целая толпа.

– Чуть больше девяти тысяч, говоришь? А лучников сколько?

Дун Пинар только рукой махнул.

– Человек шестьсот. Остальные – уланы, пехотинцы, копейщики и саперы, ядро же гарнизона составляют добровольцы-крестьяне с Сентранской равнины – хорошие, храбрые ребята.

– Если я верно помню, – сказал Друсс, – первая стена насчитывает четыреста шагов в длину и двадцать в ширину. Там нужна тысяча лучников – и не просто парней с луками в руках, а таких, которые способны попасть в цель со ста шагов.

– Нет у нас таких. Зато есть почти тысяча легионеров-кавалеристов.

– Наконец-то хоть одна хорошая новость. Кто командует ими?

– Ган Хогун.

– Тот самый Хогун, что расколошматил сатулов при Кортсвейне?

– Да, – с гордостью ответил Пинар. – Настоящий воин, требовательный, и все равно солдаты его обожают. Ган Оррин не слишком жалует его.

– Оно и понятно. Но с этим мы разберемся позже, в Дельнохе. Как с припасами?

– Еды хватит на год, и мы отыскали еще три колодца – один в самом замке. У нас около шестисот тысяч стрел, полным-полно дротиков и несколько сотен запасных кольчуг. Главная забота – сам город. Он раскинулся от третьей стены до шестой – там сотни домов, а убойной земли нет и в помине. Преодолев шестую стену, враг будет иметь прикрытие до самого замка.

– Это мы тоже решим в Дросе. Разбойники в Скултике еще обитают?

– Ясное дело – они там не переводятся.

– Сколько их?

– Кто знает? Человек пятьсот – шестьсот.

– Известно, кто у них атаман?

– Опять-таки трудно сказать. По слухам, самую большую шайку возглавляет некий молодой дворянин. Но слухи – они и есть слухи. У разбойников каждый атаман непременно дворянин, а то и принц. Что у тебя на уме?

– Да то, что там должны быть лучники.

– Но тебе нельзя в Скултик, Друсс. Мало ли что случится? Вдруг тебя там убьют?

– Да, случиться может всякое. У меня может отказать сердце или печень. Я могу подхватить заразу. Нельзя всю жизнь бояться неведомо чего. Мне нужны лучники, а в Скултике они есть. Чего проще?

– Не так все просто. Пошли туда кого-нибудь еще. Ты слишком большая ценность, чтобы так швыряться собой, – взмолился Пинар, схватив старика за руку.

– Стар я, чтобы себя перекраивать. Тот, кто действует прямо, всегда преуспевает – поверь мне, Пинар. Кроме того, тут есть еще одна сторона, о которой я скажу тебе позже. Итак, – обратился Друсс к собравшимся, – вы уже знаете, кто я и куда я иду. Буду говорить с вами откровенно: многие из вас – дезертиры, напуганные или павшие духом. Поймите одно: когда Ульрик возьмет Дрос-Дельнох, дренайские земли станут надирскими землями. Ваши усадьбы перейдут к надирам. Ваши жены станут женщинами надиров. Есть вещи, от которых не убежишь. Я-то знаю.

В Дрос-Дельнохе вам грозит смерть. Однако все люди смертны. Даже Друсс. Даже Карнак Одноглазый. Даже Бронзовый Князь.

Мужчине нужно многое, чтобы жизнь его была сносной. Хорошая женщина. Сыны и дочери. Дружество. Тепло. Еда и кров. Но прежде всего он должен увериться в том, что он – мужчина.

Что же это такое – мужчина? Это тот, кто встает, когда жизнь собьет его с ног. Тот, кто грозит кулаком небесам, когда буря губит его урожай, – и засевает поле снова. Снова и снова. Мужчину не могут сломить никакие выверты судьбы.

Быть может, он никогда не одержит верх – зато он может с гордостью смотреть на себя в зеркало. Как бы низко он ни стоял, кем бы ни был – крестьянином, крепостным или нищим, – победить его нельзя.

И что такое смерть? Конец заботам. Конец борьбе и страху.

Я участвовал во многих сражениях. И много раз видел, как гибнут люди – мужчины и женщины. В большинстве своем они умирали гордо.