Евгений Стерх - Бард

Так вот, Габровски направился с визитом к этому странному торговцу и по своему обыкновению намекнул, что не прочь отведать чего-нибудь эдакого. И тут же стал интересоваться оплатой пошлин за экзотическую рыбу. Торговец, не будь дурак, тут же предложил поставлять небольшое количество экзотической рыбы гарнизону по весьма умеренной цене. Более того, торговец брался лично обучить гарнизонного повара приготовлению особо экзотических блюд. На том они и сошлись. Теперь гарнизонный повар два-три раза в неделю отправлялся на учебу к странному торговцу и, по словам ветеранов, выживших после гибели товарищей, возвращался какой-то возбужденный, словно навеселе. Габровски даже пару раз заставлял его дыхнуть, но никакого подозрительного запаха не обнаружил. Зато повар как заведенный рассказывал старшине, сколь необычна может быть рыбная кухня, что он, оказывается, практически ничего ранее не знал о приготовлении рыбы и что в самое ближайшее время он порадует Габровски необыкновенными блюдами.

И действительно, кушанья, приготовленные гарнизонным поваром из экзотических рыб, становились раз от разу все изысканней, а Габровски пристрастился к ним, как курильщик опия к своему зелью. Обычно это бывали очень небольшие порции, для одного только Габровски, ну, может быть, еще для двоих-троих человек. Но иногда, если рыба или моллюск для очередного блюда были не слишком ценными, повар готовил на весь гарнизон. Даже самые неразборчивые в еде солдаты говорили потом, что не едали ничего более прекрасного в своей жизни. Удивительные кушанья словно таяли во рту, наполняя тело энергией и силой. Дело дошло до того, что старшина отказался есть вообще всякую пищу, кроме той, что готовилась из продуктов странного торговца. И вот тогда торговец предложил Габровски партию недорогой, но довольно странной, какой-то колючей рыбы. «На вид она, пожалуй, отвратительна и потому ценится недорого, – якобы сказал торговец. – Но из нее можно приготовить поистине необычайное блюдо. Если вам понравится, я мог бы поставлять эту рыбу для всего гарнизона, скажем, раз или два в неделю». Разумеется, Габровски согласился, и торговец в тот же день привез партию рыбы для всего гарнизона в крепость. Поскольку рыба была новая, еще не известная повару, а работы предстояло много – приготовить ее на пятьдесят человек, торговец остался сам, чтобы приготовить блюдо и научить этому повара.

Ужин в тот день затянулся – даже вдвоем, торговец с поваром, не успевали закончить сложнейший процесс приготовления необыкновенной рыбы. И ветераны, которые ночевали в городе со своими семьями, как им ни хотелось попробовать волшебной рыбы, отправились по домам, взяв с товарищей обещание оставить им на утро хотя бы по маленькому кусочку.

Утром самый хитрый из ветеранов, некто Хайдрик, пришел в крепость раньше остальных, едва ли не затемно, и первым делом обнаружил, что стража у ворот мертва. Его никто не окликнул, никто не отозвался на его крики, никто не помешал ему перелезть через частокол. И в сторожке у ворот он обнаружил двоих часовых в безвольных, словно оцепеневших позах и с искаженными ужасом лицами. Обнажив меч, Хайдрик бросился в казармы, но и там застал ту же жуткую картину – оцепеневшие тела товарищей с выражением дикого ужаса на лицах. Хайдрик бросился в покой старшины и наткнулся на тело Габровски на пороге его комнаты. Старшина лежал лицом вниз, изредка конвульсивно и тяжело вздыхал, рука его безвольно дергалась, очевидно, пытаясь нащупать меч, лежащий неподалеку. Хайдрик бросился к умирающему Габровски, перевернул его и едва не отшатнулся – таким нечеловеческим ужасом было искажено лицо старшины. Лицо это начало дергаться, Габровски немного приоткрыл рот и цепенеющим, непослушным языком со страхом спросил:

– Кто?! Кто здесь!

– Это я, Хайдрик! – отозвался верный ветеран. – Что случилось, старшина Габровски?! Кто это сделал?!

– Хайдрик! – почти радостно воскликнул старшина, глядя пред собой невидящими глазами. – Это… он! Рыба! Рыба! Убей его! Убей обязательно! Он… демон! – с таким ужасом воскликнул неустрашимый старшина, что у Хайдрика у самого от страха зашевелились волосы на голове. – Он… наслаждался… мучением! Смотрел… на нас! – хрипел старшина. – Он… впитывал Зло! Хуже… чем смерть! – выдохнул старшина и затрясся в какой-то судороге. Губы отказывались ему повиноваться, но он продолжал попытки произнести какое-то слово. Хайдрик наклонился к своему командиру и услышал отчаянный шепот, вылетевший из уст Габровски с последним выдохом: – Убей!

И с этим последним словом старшина испустил дух. Хайдрик, бережно опустив могучего гиганта на пол, вскочил с мечом наперевес и бросился вон из крепости – к дому торговца. Из бессвязной речи своего старшины он только и понял, что гарнизон был отравлен рыбой, отравлен странным торговцем, которого старшина приказал убить, что перед смертью воины долго мучились и пережили что-то очень страшное, «хуже, чем смерть». Однако, когда, взломав двери, Хайдрик ворвался в дом коварного торговца, дом был абсолютно пуст, лишь экзотические рыбы плавали в бассейне торговца. Собрав оставшихся в живых ветеранов, Хайдрик предпринял попытку разыскать торговца, но это ничего не дало – никто не видел его с тех пор, как он вошел в ворота крепости. Проклятый торговец словно провалился сквозь землю.

Не знаю, то ли Салазар обладал талантом рассказчика, то ли мое воображение сыграло со мной злую шутку, но я словно бы наяву увидел эту страшную картину – оцепеневший в смертельной судороге гарнизон, и меня будто бы коснулось дыхание того ужаса, что им пришлось пережить. Перед мысленным взором мелькнула худая, прямая фигура в капюшоне и меня охватил гнев. «Он… впитывал Зло!» – пронеслась у меня в голове фраза, сказанная умирающим старшиной, и я почувствовал, что меня неудержимо влечет на север. Причем не летом, а прямо сейчас. Я понял, что не смогу спокойно спать, если не найду хотя бы следа этого сволочного торговца, который, конечно же, не был торговцем и почти наверняка был темным магом.

– Ну, что, о достойнейший бард, – тем временем спросил Салазар, – заинтересовала ли вас история, рассказанная вашим покорным слугою?

– Да, очень, – кивнул я. – Я обязательно ее запишу и упомяну в ней твое имя, Салазар. – При этих словах толстяк прямо-таки расцвел. – И я обязательно отправлюсь на Северный берег, как только появится возможность. Этого торговца обязательно надо изловить.

И тут подмастерье Боб своим огромным кулачищем так грохнул по столу, что тяжелый дубовый стол подпрыгнул на целую пядь от пола, посуда с него разлетелась куда попало, а Боб рявкнул:

– И я отправлюсь на Северный берег с тобой, бард! И будь я проклят, если своими руками не сверну шею этому проклятому торговцу!