Евгений Стерх - Бард

– Ох! – только и выдохнул Боб в ужасе.

– Не бойся, – успокоил я его. – Грейзер – малый противный, но он не будет ни на кого нападать, пока не получит боевой команды или не подвергнется нападению сам. В этом весь фокус – темные эльфы продают ящеров уже обученными, они беспрекословно подчиняются людям, которые ими управляют. За одним только исключением – ящер никогда не нападет на темного эльфа. Как и почему – никто не знает. Ящеры не поддаются людской дрессуре. Их невозможно научить ничему, кроме того, что они уже знают. Очевидно, эльфийская магия. Не бойся его, он просто тебя дразнит. У Грейзера – отвратительный характер, он хулиган. Но ты пришел со мной, а меня он знает, потому не тронет тебя. Да, Грейзер? – спросил я и, просунув руку в загородку, почесал зверю морду, у ноздрей. Грейзер довольно сощурился и лукаво посмотрел на Боба, дескать, как я тебя напугал, а? Боб же, несмотря на мои объяснения, все равно жался к стене.

Чувствуя страх человека, Грейзер начал радостно помахивать хвостом и скалить зубы. Частокол этих грозных ножей произвел на молотобойца неизгладимое впечатление, а утыканный шипами хвост, со свистом и размеренностью маятника рассекающий воздух, Боба просто околдовал. Он смотрел на него не в силах отвести взгляд. Довольный Грейзер зарычал и растопырил когти на коротких передних лапах – четыре отточенные бритвы на каждой.

– Не наглей, Грейзер, старый баламут, – сказал я ему, и ящер тут же перевел на меня испытывающий взгляд своих желтых глаз. Митко, перед тем как первый раз подвести нас к ящерам, предупреждал:

– Перед тем как позволить вам сесть на себя, ящер заглянет вам в глаза. Если вы выдержите этот взгляд – сможете спокойно им управлять. Нет – он будет носить вас до поры до времени, постоянно устраивая вам мелкие пакости. А если, не дай бог, вам придется столкнуться в бою на ящере с темным эльфом – зверь просто сбросит вас и разорвет.

Мне тогда выпало ехать как раз на Грейзере, и он, так же как теперь, заглянул мне в глаза. Я упрямо нагнул голову, но взгляда не отвел. Мне тогда показалось, что Грейзер усмехнулся и позволил взобраться ему на спину. Вот и теперь, встретившись с моим взглядом, ящер, казалось, улыбался. Затем отвел глаза, развернулся и отошел от загородки, тяжело топая мощными задними лапами и вяло помахивая хвостом.

– Ну, видел? – повернулся я к Бобу. – Я даже погладил его по морде, и ничего – жив пока. Пока ты не встретился с ящером в бою – он не опасен.

– Может, я лучше пешком пойду? – спросил Боб.

Из конюшни мы отправились искать место, в котором можно будет складывать снаряжение. Рассудив по дороге, что нам скорее всего придется скрытно покидать город, мы решили, что это место должно быть где-то в глухом пригороде, чтобы наш выезд из него, тем более верхом на ящерах, никому не бросался в глаза. Боб, правда, с мыслью, что ему придется ехать на «этой твари», так и не смирился.

Наиболее подходящим для нашей затеи был, конечно, восточный пригород, со стороны трущоб. Малонаселенный, без всяких достопримечательностей и крупных хозяйств, со множеством заброшенных ферм. Для наших целей он вполне подходил. Боб вспомнил, что когда-то давно бывал на ферме некоего Ганса Светлого, расположенной далеко в стороне от проезжего тракта и потому почти заброшенной, еще при жизни ее старого хозяина. Теперь, по мнению Боба, там вообще должно было царить запустение, и едва ли случайный путник на эту ферму набредет. Именно туда мы первым делом и направились.

Наши надежды в общем-то оправдались – ферма была пуста и заброшена, однако по пути к ней мы миновали несколько старых хозяйств, которые, похоже, в последнее время обрели новых хозяев, и жизнь там кипела. В загонах мычала скотина, чернели прямоугольники возделанных угодий, слышались людские голоса, иногда смех или ругань. У одной из ферм нам помахала рукой девчонка – подросток с косичками, судя по формам, уже начинающая превращаться в девушку, мы помахали ей в ответ, но сочли это не слишком добрым знаком.

На ферме Ганса мы обнаружили уже готовый тайник, в погребе, за скотным сараем, правда, не очень больших размеров. Боб сказал, что сможет его расширить и укрепить кровлю над ним, чтобы не обвалилась, а на подступах наставить ловушек, для особо любопытных. Ловушек простецких и не особенно скрытных, не для того, чтобы кого-то поймать, а для того, чтобы отпугнуть. Но мне этого показалось недостаточно, я стал соображать, чем бы еще можно отпугнуть незваных визитеров, и придумал. Нашел кусок не слишком гнилой доски, в кармане – кусочек мела, написал на доске: «Изъято за долги. Собственность графского казначейства», – и приделал доску над воротами фермы. Боб, который за этими манипуляциями наблюдал с сомнением, решился спросить:

– Это чего будет?

Я прочитал ему надпись и пояснил, что теперь любой, кто залезет на ферму, будет считать, что он обворовывает графское казначейство, а с этим шутки плохи – можно и голову потерять. Боб, который, судя по всему, не умел ни читать, ни писать, теперь переводил с меня на доску восторженный взгляд, словно бы на его глазах случилось чудо – при помощи куска мела и обломка дерева на ферму словно было наброшено охранное заклинание. Похоже, Боб Крейн теперь воспринимал меня чуть ли не как мага или сельского колдуна, на худой конец. Я впервые подумал тогда, что в этом и коренится, наверное, восторженное отношение к бардам – они знают грамоту, что само по себе вызывало уважение у безграмотных крестьян. Но вдобавок к этому барды еще и делились своими знаниями с народом – пересказывали прочитанные ими книги, пели песни и баллады. Несмотря на явно не подходящую обстановку, я впервые в жизни испытал гордость за свою принадлежность к гильдии.

– Ладно, пошли назад, – сказал я, смущаясь от восторженных взглядов, которые бросал на меня Боб. Но тут же сам остановился, вернулся к доске и кое-как попытался нарисовать на ней герб казначейства. Вышло коряво, но, в общем, узнаваемо.

– А? – только и смог спросить Боб, в экстазе наблюдая за моими действиями.

– Это для тех, кто читать не умеет, – пояснил я. – Прочесть надпись они не смогут, но увидят герб и догадаются, что лезть сюда не стоит.

– Ага! – кивнул молотобоец, соглашаясь.

Солнце уже село, и мы возвращались в город в сумерках, когда Боб спросил меня:

– Слушай, Жюль, а что этот торговец Салазар говорил про Драконьи земли? Что-то насчет гарнизона, я не очень понял…

Все еще под впечатлением от мыслей, посетивших меня на ферме Ганса, чувствуя себя ответственным за народное просвещение, я начал подробно рассказывать своему товарищу-молотобойцу о Драконьих землях и тех странных обычаях, что царят в них:

– Драконьими землями называют территории, на которых обитают драконы. Обычно они селятся вдали от людей, но иногда – в населенных местах. И тогда эта местность становится Благословенной Драконом Землей, или просто Драконьей землей, процветающим краем. Жители этих мест считают драконов богами, поклоняются им, строят святилища и всячески ублажают дракона – приносят ему дары, посвящают обряды и праздники. Говорят, драконы очень любят вино, а в тех краях, где они живут, виноград произрастает просто гигантский, сладкий и сочный. Жители тех мест говорят, что жизненная сила дракона необыкновенно велика, и он может по своему желанию улучшить рост того или иного вида. Впрочем, там, где живут драконы, все культуры растут большими, чем в других местах, а скотина приносит больше приплода. Местные жители выпрашивают у драконов и потом используют в хозяйстве их навоз как удобрение. После такого удобрения можно несколько лет просто не ухаживать за деревьями и огородом – само расти будет, причем все крупное и сочное – фрукты, овощи, ягоды.