Валентин Никора - За гранью игры

– Что? – Альфодролль выронил из рук щепку, заменявшую ложку. – Гражданка переметнулась к землянам? И тебя это волнует?

– Да. Волнует, – сказал покрасневший барон.

Стыдно было признаваться в том, что с некоторых пор Шеллеш стал испытывать разные чувства. Вот уже, наверное, часа три подряд. Стыдно, но необходимо. Иначе, и барон прекрасно понимал это, помощи от Муррума не дождешься.

– Хм, это уже любопытно. – Альфодролль почесал за ухом. – Но я действительно не знаю, куда нужно идти. Это заброшенные рудники. Я даже сомневаюсь, существует ли на этой планете разумная жизнь.

– Мы на Морддроме. Где-то недалеко от Дроорда. – Барон напряг память. – К северу от города. Восемь часов учебного перехода.

– Откуда такая точная информация? – Муррум не поверил собственным ушам.

– Это место, в котором мы тебя запеленговали вчера, если, конечно, ты не поменял место своей вынужденной ссылки.

– Что ж ты все это время молчал, кретин? – Альфодролль заметно оживился. – К черту эту скалу и лягожаб! Скорее. Ты прав: чем быстрее мы войдем в Дроорд, тем скорее покинем эту планету.

– Но восемь часов перехода можно и не выдержать, – напомнил Шеллеш.

– Ну и оставайся, – пожал плечами Муррум.

– Постой, я пошутил... – И барон вскочил с места. – Да погоди же!

Муррум резко затормозил и, обернувшись к Шеллешу, холодно сказал:

– Так и быть, сжалюсь над тобою. Хотя и не стоило этого делать, жалкая ты пародия на гражданина! Только за все в жизни приходится платить.

– Я готов на все!

– Ты откроешь мне секрет противоядия. Ты вернешь мне нормальный облик и остановишь мутацию, понял?

– Но ведь на это способен только Аррах.

– Меня это совершенно не волнует.

– Ладно. Я согласен. – Вид у барона стал жалким, точно у воробья, угодившего в лужу.

Шеллешу впервые кто-то диктовал свою волю.

Когда часа через четыре за нами пришли в Изолятор, Аллана воспряла духом. Вернее засияла, точно красное солнышко. Я невольно залюбовался своей журналисткой.

Бесы были все такие же щепетильные: в костюмчиках, но с более крутыми бластерами. Ну прямо гангстеры из Соединенных Штатов времен Сухого закона. Если бы не рога и не носы пятачками – просто вылитые воротилы большого бизнеса. Типа наших екатеринбургских дневных охранников.

Интересно, а чем у них, в аду, питаются, или кем? Если Аллана так рвалась к ним, к Чужим, то явно не гражданами. А вот насчет людей – это еще под вопросом.

– Следуйте за нами, – сухо обронил офицер, и даже не посвистел ничего.

Странно все это. Чего же они в самом начале пересвистывались, а? Может быть, это был условный сигнал, пароль такой? А если бы я ту дурацкую мелодию подхватил: не приняли бы нас тогда за переодетых бесов и тайных агентов в стане Империи? Вдруг они кого ждали в людском обличии, а я не догадался?! Вот так всегда, хорошая мысля приходит опосля.

Впрочем, может, это и не офицер был, а «шестерка». Могло статься, что вел он нас к пахану «на стрелку». Кто их, чертей, разберет? Только вот драться с ними я больше не хотел. Поостыл маленько, в Изоляторе сидючи. Здесь же у них ни обеда, ни ночной вазы или утки позорной. Ладно еще хоть не месяц держали! Уважили, так сказать.

Банга хотел было облаять гостей, но я внушительно покачал головой:

– Слушай, псина. Ты это кончай! Собачий рай не везде. Всех нас погубишь.

Банга прислушался к звукам моего голоса и вздохнул совсем по-человечески. Прямо как моя бабушка. Но лаять перестал.

Главный черт подозрительно пса оглядел и сказал:

– Начнет кидаться: пристрелим. – И в руках моих появился поводок с намордником.

Надо же! Расскажи кому: не поверят! Бес, а с понятием. Я торопливо застегнул ошейник, надел на пса намордник. Банга жалобно взвыл: похоже, ему это не нравилось.

– Так надо. – Я потер переносицу. – Для общего же блага. Понял?

Банга демонстративно отвернулся. Похоже, обиделся. Фу ты, ну ты, какие мы гордые! Один я – Иван, крестьянский сын.

И нас опять повели по тускло освещенному коридору.

Мы с Алланой молчали. Пес семенил следом за мной, но с таким выражением на морде, будто он кот, который гуляет сам по себе.

Вскоре нас усадили в какой-то автобус с огромными, во всю стену стеклами. Руки не связывали. Из шестерых сопровождавших остались офицер, водитель и еще двое. Остальные – развернулись и ушли. Вот так все просто.

Нет, меня всегда изумляла подобная беспечность, если не сказать наглость со стороны силовых служб. Они поймали диссидентов, возможно террористов ярко выраженной недемонической национальности, продержали нас в Изоляторе, напомнив о том, что все в мире тленно, а после этого не заковали в кандалы, не связали своими тонкими электронными канатами и даже не дали стоящей охраны. Небось денежки бюджетные экономят или кладут не в тот карман. Эге, вот у кого чиновники всех стран зарабатывать учились! А простому народу с трибун вещают: «Бойтесь, де, карающей руки Господа, не воруйте, не желайте ни жены ближнего, ни имущества его, ни осла; но живите в бедности, и вам воздастся». Ага, и чего это я до сих пор про Бога на трезвую голову не думал? Чего он такой ревнивый, как Отелло? Чуть что, сразу душить свой избранный еврейский народ! А еще вжик – и в соляной столб обращает, потопы разные насылает. Всю работу у Дьявола отобрал. Странно это как-то. Демоны никого, кстати, никогда видениями апокалипсиса не пугали. А почему, спрашивается? Они разрушители, им вроде бы и карты в руки.

Автобус оказался аэромобилем. Длинный такой, с рядами удобных кресел. Только вот без ноутбуков всяких и компьютеров. Мне даже как-то необычно показалось, словно чего-то не хватает.

Уселись мы с Алланой рядышком, на всякий случай. Банга, нахал, в соседнее кресло прыгнул и свернулся на нем. Какой теперь из него сторожевой пес? Он же богом был!

Охранники сели один – впереди, второй – сзади, офицер – сбоку. Положили перед собой бластеры. Какая беспечность! А если я спецназовец из Империи? Сейчас прыгну, оружие выхвачу, всех перестреляю и сбегу? Нет, все службы охраны во Вселенных какие-то очень уж инфантильные и доверчивые, даже странно немного.

Аэромобиль дрогнул и плавно поднялся вверх. Я сжал пальцы Алланы: «Все будет хорошо».

Мир из окон аэромобиля оказался не таким уж и зловещим, как можно было себе представить. В Аду предполагается что? Кипение смол, варение грешников, стоны и срежет зубовный... А вот ничего подобного! Нормальный, совершенно не урбанистический пейзаж. Стыдно сказать: ни единого завода, ни одной дымящей трубы! И ни скал, облитых лавой, ни развороченных пластов земли, ни открытых шахт – ничего! Даже не видно следов поворота рек с юга на север или с запада на восток! Даже бутылки пустые нигде не валяются! И ни одной мусорной кучи. Вот это да! Как они живут без отходов? Уму не постижимо! Ну никакого вмешательства в дела природы! Что здесь вообще происходит?