Валентин Никора - За гранью игры

«Неужели я столько нагрешил, что меня и к богу проводить некому?» – фон Шлиссенбург саркастически усмехнулся и плюнул под ноги.

И снова в коридоре повисла тишина.

«Здесь должен быть выход! Даже если это – дорога на Высший Суд, у нее должны быть и истоки и окончание. Не бывает тоннелей, ведущих из ниоткуда в никуда!.. Или бывает? Или дорога в вечности – и есть моя кара?»

Фридрих рванулся вперед не оглядываясь. Он не замечал, что тоннель плавно поворачивает по кругу.

Барон Шеллеш тем временем следил за бессмысленными физическими упражнениями своего новоиспеченного губернатора и недоумевал: чего это фон Шлиссенбург не сидит и не ждет, когда экстренная электронная служба спасения через контрольную систему слежения реанимирует базу данных и не запустит Геррега по новой? Ну перегорели контакты, ну появилось сообщение от какого-то там альфодролля, возможно, даже без звукового сопровождения, ну и что? Это ведь служебный компьютер, а не контрабандный, у него и номер есть, и полный имперский социальный пакет защиты.

«Что же гнало Фридриха по коридору порта 37?» – этот вопрос не давал Шеллешу покоя.

На мониторе, в верхнем углу радара появилось хмурое лицо Пиррия:

– Ну что, новости есть?

– Фон Шлиссенбург бегает по коридору, причем выкладывается полностью. Не могу понять зачем, – вздохнул барон Веррев.

– А что случилось?

– Ничего особенного: у Геррега короткое замыкание. Скоро починят.

– Мой барон, губернатор фон Шлиссенбург просто испугался. Это чувства гонят его по коридору. И именно чувства привели его к вашей супруге.

– Но у Лиррил зачатие было невозможно в принципе. Не сходятся фазы и периоды. Это же глупо. И бегать по порту бессмысленно. В этом нет логики.

– Чтобы что-то сделать, вовсе не обязательно сначала думать. Фридрих соблазнил вашу жену не ради зачатия, а ради удовольствия, которое он и получил. Удовольствие, радость, страх, сомнение – мы испытываем лишь тени этих чувств, они нам не понятны в корне своем. И все потому, что у нас с людьми разные информационные поля. Интеллект людям заменяет природный носитель информации, называемый душой. – Пиррий помолчал. – Люди странные животные. Они и убивают вовсе не потому, что хотят есть. И воюют потому, что им нравится это занятие. Они пишут книги не для того, чтобы по ним учить молодежь в инкубаторе, а чтобы потом смотреть на строчки и представлять всякие глупости, чтобы смеяться и плакать над страницами. Это глупо, но за всем этим стоят чувства. Империи, действительно, не нужны такие служащие. Люди ведь, точно черви, будут точить всю нашу информационную систему. У людей ведь уже появились компьютеры. Зависание земной техники происходит, когда в базе данных не хватает памяти для завершения операции. Это обычное дело. Но люди, чтобы порадовать себя, любимых, чужими горестями, стали выдумывать программы, заставляющие компьютеры работать неправильно, уничтожать собственные программы и базы данных. И ведь не в военные сети противника запускались эти «вирусы», а друзьям по почте. Что может быть глупее?

– Ты все-таки настаиваешь на замораживании проекта? – Шеллеш угрожающе сдвинул брови к переносице.

– Я предлагаю перейти ко второй фазе и провести испытания с гражданами Империи, а людей уничтожить. Нам и с тремя отморозками мороки хватило.

– Ну, мальчишка не в счет. Сидит себе целыми днями и воюет с виртуальным противником. Даже не замечает, что в плену.

– Барон, я бы настоятельно рекомендовал никого не оставлять в живых! Если у нас все получится, как было изначально задумано, то в нашей Империи, как и при старом режиме, не должно быть места для людей. Опасно ведь то, что, даже играя, мальчишка не обучается, а чувствует! А еще каждый из телепортированных землян думает о том, как бы ему вернуться домой, да еще и прихватить бы часть нашего электронного комфорта!

– Ну и пусть себе мечтают.

– У них есть души, барон! Это не просто энергетическая база данных, это система в системе. Она плохо контролируется извне, она саморегулируется. Она предсказуема, но иногда ведет себя прямо противоположно ожидаемому от нее действу из непонятного чувства вредности и самоотрицания! Вот вы, барон, можете прямо сейчас заявиться к императору и рассказать ему об исследованиях Арраха, мол, нарушает закон, негодник, ай-яй-яй?!

– Это же идиотизм, – выдохнул Шеллеш.

– Для нас, для граждан Империи – да. Но люди способны принести себя в жертву, лишь бы почувствовать свое превосходство над другими. У них на Земле существуют самураи и камикадзе, которые убивают себя сами, если им кажется, что они совершили ошибку. Понимаете, не исправляют глупости, а самоликвидируются! Люди согласны поступать во вред себе, лишь бы даже от смерти получить толику удовольствия.

– Вот из этого я и попытаюсь сделать оружие. – Шеллеш наморщил лоб. – Но пока поведение нового губернатора вводит меня в состояние ступора.

– А иначе и быть не может, – усмехнулся Пиррий.

Фридрих остановился и перевел дух.

Так, мертвые не потеют! Значит – живой. Возможно, это вовсе и не Чистилище.

Ага, вот и кнопочки вдоль стен, индикаторы, розетки какой-то причудливой формы. Странное, надо сказать, место для тоннеля, связывающего миры живых и мертвых.

Фон Шлиссенбург воровато оглянулся. Эх, а ведь здесь наверняка кругом камеры слежения! Что подумают подчиненные? Вот стыдобушка-то! Надо хоть что-то для видимости отключить. Губернатор критически осмотрел панели с кнопками и лампами. Ни инструкции, ни правил пользования, ни мер безопасности на табличке. Разгильдяйство!

А вдруг током шибанет? Фридрих колебался. Пунктуальность и чопорность боролись в нем с детской обидой и злостью. Победили эмоции. «А идите вы все!» – подумал фон Шлиссенбург и стал нажимать на все кнопки подряд.

Фридрих вдруг неожиданно для себя решил, что даже если сейчас взорвется, то так всем и надо. Хотя бы один канал сообщения между мирами всем этим суккубам перекрыть! Во имя процветания Германии! Да просто в отместку! Из гордости.

Кнопочки вдруг замигали в ускоренном режиме: видимо, что-то важное запустил. Ну все, сейчас шарахнет! Накроет ядерными боеголовками весь этот вонючий Морддром! Так вам, инопланетяне, демоны позорные!

Фридрих по многолетней воинской привычке упал на пол и прикрыл голову руками.

Но взрыва не было. Вместо этого открылся какой-то люк, и в него потоком воздуха втянуло флайер с открытым верхом и тремя пассажирами на борту. Один из них был очень похож на гремлина.

Фон Шлиссенбург недоверчиво приподнял голову и расцвел плотоядной улыбкой:

– А, Иван Соколов пожаловал! Рядовой службы запаса. Очень мне, понимаешь ли, хотелось с тобой побеседовать с глазу на глаз.