Ольга Яновская - Милость богов

– А что? – усмехнулся гость. – В дороге такой морок просто незаменим. На наёмных убийц и разбойников действует безотказно. Знаешь какую цену за меня отвалил нынешний хозяин? Можно целых девять деревень купить вместе с людьми и их скарбом, и ещё на добрый корабль останется. Помнишь, после последнего испытания меня купил царь Морании? Так вот, после его смерти старший сын обнаружил, что казна пуста и продал меня караванщику. Вот теперь я здесь.

– Ты допустил смерть хозяина? – как-то странно спросил Марк.

– Я охранял не его. Моей хозяйкой была младшая дочь, царевна Василика. Совсем ребенок, но отец обожал её, всё боялся, что кто-то посмеет злоумышлять на девочку.

– Значит, новый царь, её брат, решил, что твоя продажа будет выгоднее?

– Да. – Он вздохнул. – Я привязался к ней. И теперь, боюсь, никто не сможет защитить царевну. Уж ты поверь мне, в том змеином гнезде никто не встанет на её защиту... Ну да ладно. Теперь у меня другой хозяин. А вот как ты здесь оказался? Мне показалось, или у тебя за спиной необычная тень?

Марк глянул на свою тень и едва заметно поёжился. Там извивалась и корчилась, как от боли, чёрная мгла. Стелилась по земле, припадала к ногам наёмника тень проклятого.

– Я всегда знал, что ты кончишь именно так, с тенью за спиной, – сказал гость и зябко повёл плечами, как от холодного ветра.

– Почему же?

Гость хохотнул, показав в улыбке острые, как у хищника, зубы.

– Помнишь последнее испытание? Твоя жизнь едва не окончилась ещё тогда. – Дождавшись кивка, он продолжал: – Ты поступил странно. Странно для наёмника. Уже тогда я понял, что рано или поздно, но сорвёшься. Не забыл, что ты сделал?

– Помню, – медленно ответил Марк. – Помню, Ларс.

Впервые он назвал ночного гостя по имени, и Русак затаил дыхание, жадно прислушиваясь к разговору. А Марк, казалось, ничего не видел вокруг. Взгляд его был пуст, он смотрел в прошлое.

– Ну да ладно! – Марк встрепенулся, отгоняя воспоминания. – Я всё равно получил руны наёмника.

– Эт верно. Хотя и был на волосок от когтей роктов.

Русак чуть не трясся от жадного любопытства: «Что же такое произошло тогда? Как проходят последнее испытание наёмники?»

Ларс вздохнул и поднялся.

– Пойду. Рад был повидаться, Марк. Может, когда и свидимся.

И исчез в ночи.

Русак покосился на своего хозяина и подумал: «Непременно когда-нибудь расспрошу его, всё узнаю. Непременно».

...Одинокая повозка подпрыгивала на ухабах, скрипела всеми четырьмя колёсами и грозилась вот-вот развалиться. Чахлый, исхудавший конь неторопливо тащил её, вскидывал голову и всхрапывал, когда бич хлестал его по худым бокам. А тот хлестал часто. Возница явно нервничал, торопил конягу и цедил ругательства сквозь зубы. Он часто оглядывал испуганными глазами пустошь, словно отовсюду ждал беды, косился на двоих спутников, едущих в повозке, и снова нахлёстывал бедную животину.

Марк поглядывал на молчаливого попутчика Ларса, его бледная, покрытая испариной физиономия лучше любых слов говорила, что тот крайне испуган. Решалась судьба всех, кто участвовал в последнем испытании. Они, посвященные, направлялись к назначенным хозяевам.

Марк приложил ладонь ко лбу, заслоняясь от солнца, и посмотрел вверх. Высоко в синеве неба едва заметной точкой парила птица. Она неотступно следовала за повозкой. Казалось, что она наблюдает за ними.

Возница же был рабом в школе наёмников, но ему повезло: по обычаю, такому же старинному, как и договор основателей школы наёмников и школы пауков, раб, везущий посвященных, становился свободным.

Узкая пыльная колея, по которой они ехали, извилисто приближалась к тракту, истоптанному ногами и копытами, изъезженному телегами и каретами. Оживленный тракт тянулся серой лентой до самого портового города. Марк вытер пот со лба и посмотрел вдаль, туда, где земля сходилась с небом, взволнованное воображение рисовало на горизонте белокаменные стены города...

Близился вечер, раскалённый шар солнца наполовину скрылся за горизонтом и окрашивал верхушки деревьев багряными красками. Дорога пересекала узкую речушку, через которую был переброшен мосток. На берегу с обеих сторон разрослись ивы, опуская ветви к самой воде.

Оставался день пути.

За ручьём к обочине дороги, словно бездомный пёс, жалась старая изба, обнесённая развалившимся забором. Кое-где остались врытые в землю брёвна, на одном висела створка ворот, покосившаяся, жалкая.

– А вот и место для ночлега! – обрадовано воскликнул Русак. – Если здесь не остановимся, я упаду замертво.

Ларг поднял голову, оглядел придирчивым взглядом покинутое жилище и снова безмятежно уснул.

– Когда-то здесь был постоялый двор. – Русак указал на сухой веник и засохший круглый пряник – символы того, что здесь можно найти кров и еду. – Наверное, разорился хозяин на пустынной дороге.

Марк вошёл на пустой двор и огляделся. Домик небольшой, но крепкий, сложенный добротно, с душой, до сих пор не покосилось ни одно бревно. Разве что камыш на крыше прогнил, и кое-где зияли дыры, да ещё крылечко с тремя ступеньками разрушилось.

За домом виднелись небольшие конюшня и амбар.

Русак толкнул дверь, и путники очутились в широком зале, пахнуло пылью. Старая копоть укрывали толстым ковром стены и потолочные балки. На полу валялись изломанные столы и лавки. Единственное, что сохранилось нетронутым – очаг с подвешенным котелком да стойка за которой когда-то стоял хозяин. Марку почему-то представился добрый толстячок, радостно улыбающийся гостям.

Быстро темнело, из пыльных углов выбирался ночной мрак, всё увереннее захватывая зал.

– Что ж, совсем неплохо. Крыша над головой, разведём огонь, – сказал Марк. – Здесь будет лучше, чем в лесу.

Он спустил с плеча разомлевшего ларга и обошёл зал. За стойкой среди разбитых бутылок обнаружилась одна целая. Наёмник подковырнул пробку ножом, подналёг. Пробка чпокнула и отлетела к стене.

Марк понюхал, а потом и попробовал на вкус.

– Неплохое вино.

– Оставьте мне, хозяин.

Русак и Крейн совместными усилиями разожгли очаг, в топливе недостатка не было. Сухое дерево столов и лавок легко вспыхнуло, зал осветился ярким светом, потянуло дымком и теплом. Зал приобрёл уютный вид.

Русак подтащил к очагу лавку и со вздохом облегчения уселся.

– Хорошо, – сказал он, потягивая вино.

– Хорошо, – подтвердил Марк.

Тёплый ветерок лениво гулял по залу, играл с огнём.

Вино и огонь в очаге сделали свое дело. Жизнь перестала казаться жестокой. К зиме, когда назначен срок суда жриц, Марка ждала развязка, но это будет потом.

– Не нравится мне это место, – подал голос ларг. – Какое-то оно не такое. Кругом сухо, а я чувствую, что болотом и тухлятиной тянет.