Евгения Кондырева - Дракон. Черта

Словно щепка, «Морской конек» взлетел на его вершину, на мгновение застыл на ней и ринулся вниз. Продолжая сжимать штурвал, капитан закрыл глаза, ибо не хотел видеть, как вода обрушится на палубу, сметая все на своем пути и увлекая судно в бездну.

Внезапно стало очень тихо. Легкие капитана по-прежнему судорожно вдыхали воздух, не торопясь заполняться морской водой.

Чет открыл глаза.

Впереди корабля маленькие барашки волн очень медленно и бесшумно набегали на скалы. Брызги и клочья белой пены словно невиданные птицы медленно парили в воздухе. А за кормой, сверкающе-мутной, черно-зеленой стеклянной глыбой навис застывший водяной гребень такой величины, какой еще никогда не приходилось видеть Чету. Он не раз слышал, что перед смертью морякам являются прекрасные видения, и понял, что скоро умрет, ибо ничего более прекрасного и страшного он не видел в своей жизни.

Верхушки рифов отчетливо выступали над водой, и капитан всем телом налег на штурвал. «Морской конек» содрогнулся от тяжкого усилия, и Чет услышал, как затрещала его обшивка. Краем глаза он видел, как медленно проплывают вдоль борта корабля ослепительно-белые буруны пены, еще немного – и раненое судно пересекло спасительную черту. Мгновение спустя позади него обрушилась гигантская глыба воды, но, высоко задрав нос, «Морской конек» уже летел на гребне другой волны к близкому берегу.

Сильный толчок вырвал из рук капитана штурвал и опрокинул его навзничь: миновав смертельную опасность, «Морской конек» прочно сел на мель.

Борг задержался гораздо дольше, чем предполагал. В городе он несколько дней разбирался с запутанными денежными делами. В конце концов разобрался, сообразив, кто пытается его обмануть и присваивает немалую часть того, что щедро платит Повелитель. А разобравшись, не отказал себе в удовольствии примерно наказать ослушников. Карая, Борг был беспощаден, полагая, что только таким образом можно дать наглядный урок остальным и отбить охоту к воровству.

После он лично проследил за отправкой очередной пар–тии руды. Оценил новые корабли, которые прислал Повелитель, и сам поговорил с капитанами.

Затем по устоявшейся привычке навестил соляные копи неподалеку от Керра и несколько дней провел там. Не то чтобы копи нуждались в его присутствии, но он привык все проверять лично. Удостоверившись, что управляющий из алых справляется прекрасно, Борг поздравил себя с правильным решением. Его не раз пытались убедить в том, что рыцари дракона хороши лишь в военных делах, но он поступил по-своему и ни разу не пожалел об этом. Рыцарь оказался кристально честным как в денежных вопросах, так и в вопросах обеспечения жизни невольников. Он не утаивал прибыль, не воровал муку и зерно, чтобы потом с выгодой продать их в ближайших селениях. На копях была военная дисциплина, а любой бунт жестоко подавлялся в самом зародыше.

Словом, дела шли как нельзя лучше, и Борг позволил себе немного расслабиться.

Пару недель Та-Сисс вполне может прожить и без него. Он даже сделал себе приятный подарок – жеребенка-двухлетка редкой северной породы. Борг питал слабость к лошадям. Немного дикое создание с огненными, нервно косящими глазами и золотистой гривой стоило затраченных денег и занимало его мысли по дороге в крепость. Жеребенка пришлось оставить в Керре. Борг велел приучать его к седлу, а после он сделает из него коня, на котором будет не стыдно показаться и самому Господину.

Борг возвращался в прекрасном расположении духа. Рудники Та-Сисса исправно поставляли драгоценный камень, копи – соль, которая в некоторых краях ценилась на вес золота. И во главе всего этого стоял он, Борг. Он был доволен своими делами, а те, которым он служил, были довольны им. Конечно, формально наместником крепости был Краст. Это ему Господин вручил ключ и наделил властью над рудниками, а Борг должен был лишь исполнять свои обязанности мага. Но он-то знал, кто был настоящим хозяином Та-Сисса.

Еще не приблизившись к Та-Сиссу, Борг ощутил странное беспокойство, затем тревогу – он не чувствовал привычной упругой волны, которая исходила от крепости, оберегаемой магией. Та-Сисс был погружен в нее словно в невидимый океан, который жил по законам звезд: ослабевал и немного отпускал крепость днем и сгущался до непреодолимо плотной стены после заката солнца.

При виде нависающей громады башен Легкий Ветер, конь под седлом Борга, ускорил шаг. Он знал, что, как только распахнутся ворота, его отведут вниз, в деревню, в удобное стойло со свежескошенной травой. Но вместо того чтобы поторопиться, как это бывало обычно, хозяин вдруг натя–нул повод, заставляя его резко остановиться. Скосив фиолетовый глаз, Легкий Ветер недовольно фыркнул и протестующе мотнул головой. Но повод не ослаб, и конь подчинился.

Замерев в седле и все еще не веря себе, Борг долго вглядывался в знакомые очертания. Магия была сердцем Та-Сисса, тем, что заставляло крепость жить и подчиняться требованиям небольшой горстки людей. И именно Борг держал в подчинении те магические силы, которые наполняли ее. Без них крепость была беззащитна и мертва.

Он тронул изнывающего от нетерпения коня и медленно подъехал к воротам. Тяжелые створы были наглухо закрыты. Борг привычным жестом вскинул руку с ключом и… ничего не почувствовал. Вплавленный в черный диск осколок аскерита оставался холодным и мертвым: не было привычного покалывания в ладони, не было пружинящего сопротивления воздуха вокруг. Ключ, позволявший про–никать в крепость сквозь запертые ворота, превратился в обычную красивую безделушку.

Отказываясь верить в происходящее, Борг снова вскинул руку. Крепость молчала, гигантская и зловещая серая громада. Холодея, Борг спешился и, подойдя поближе, заколотил в ворота кулаками, а потом и ногой в тяжелом кованом сапоге. Ворота отозвались глухим звуком двухъярдовой дубовой толщины. Понимая, как нелепо он выглядит, Борг колотил и с каждой минутой все больше ощущал себя мухой, захотевшей пробраться сквозь стенки в кувшин с медом. Устав, он опустил руки и с трудом стащил перчатки. Ничего не выйдет. Его просто никто слышит. Но почему на башне нет дозорного, почему не следят за дорогой?!

Легкий Ветер с недоумением смотрел на хозяина. Он хотел пить, он хотел вниз, и он не понимал, что задерживает их здесь, на продуваемом ветром каменном пятачке.

Борг запрокинул голову. Неприступные, вырастающие из отвесной скалы серые стены вдруг надвинулись на него, и в сердце Борга впервые зашевелился страх. Страх пробудил в нем злость. Развернувшись, он изо всех сил лягнул едва заметную дверцу в левой половине ворот. Тщетно. Кре–пость больше не подчинялась своему хозяину.