Ник Перумов - Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2

На пороге застыла Сигрлинн, прекрасная и грозная в золотом и алом. На плече примостился игрушечный тигр.

– Сестра, – поклонился ей Владыка Тьмы. Император и Хаген повторили его жест. – Счастлив видеть тебя в добром здравии.

– Спасибо, Восставший. – Она протянула ему руку для поцелуя, Ракот с несвойственной ему галантностью приложился губами к тонкой ладони. – Ты… и Хаген… и этот незнакомый мне, но, безусловно, доблестный воитель – вы уже оставляете нас?

– Вынужденно, исключительно в силу обстоятельств. Неотложные дела, знаешь ли. После всего случившегося… – Ракот чуть задержался, пропуская Хагена и Императора вперёд.

– М-да. Ну ничего, тогда я поблагодарю тебя в следующий раз. За штурм Брандея, чтобы ты не сомневался.

– О! – только и нашёлся Ракот.

– Да, Восставший, да. Я знаю теперь, каково пришлось тебе, развоплощённому, на Дне Миров.

– Несладко мне там пришлось, – проворчал бывший Владыка Тьмы, отворачиваясь. – Однако то дело прошлое, а я пошёл. Дел невпроворот, Мельин с Эвиалом слились, все потоки перемешались, должен же кто-то за порядком следить, пока… – Он осёкся.

– Пока я отвлекаю твоего брата от важнейшего и неотложного? – вкрадчиво поинтересовалась Сигрлинн.

– Э… гм… ладно, счастливо оставаться. – Ракот в панике выскочил за дверь и захлопнул её с почти неприличной резкостью. Однако и Познавший Тьму, и его гостья слышали последнюю фразу Восставшего, обращённую к Хагену и Хранителю Мельина:

– Должно же хоть иногда и у богов находиться время на что-то действительно важное…

Хедин и Сигрлинн остались вдвоём.

Познавший Тьму только сейчас сообразил, что продолжает сидеть, судорожно вцепившись в резной край письменного стола, заваленного свитками. В качестве грузов, чтобы пергамент не свёртывался, служили крупные аметисты и сапфиры вперемешку с золотыми самородками причудливой формы.

– Гномы надарили, – заметила Сигрлинн без тени сомнения. – Молодцы, трудяги, но ни капли вкуса. А тебе, как обычно, не до этого.

– Сигрлинн… – Познавший Тьму прочистил горло, поспешно и неловко вскочил: – Ты…

– Ну да. Я. Вернулась. Поговорить, Хедин.

– Как ты нашла…

– О, мужчины. Больше всего на свете вы не любите щелчки по носу. Конечно, это не самая тайная твоя цитадель, но пути-дороги ты прятал достаточно тщательно. И тут вдруг – я. Без спросу, без предупреждения… У тебя нет какой-нибудь очередной Огненной Девы в шкафу? – вдруг подозрительно осведомилась она.

– Сигрлинн… о чём ты… что ты…

– Думаешь, – голос у неё дрогнул, – мне следовало бы разрыдаться, кинуться тебе на шею, восклицая: «Любимый! Сколько же веков я мечтала об этом мгновении?»

Хедин опустил голову.

– Я пришла, – буднично и спокойно сказала Сигрлинн, – сказать тебе, что не для того провела в плену на Брандее и потом, в тенетах Западной Тьмы, все эти столетия, чтобы сейчас пикироваться по мелочам. Я пришла сказать, что впереди у нас – война. Война, по сравнению с которой побледнеют все восстания Ракота и даже твоё собственное. Я пришла сказать, что наши враги живы и не дремлют. Я… я пришла быть с тобой. Встать рядом. Спали тебя Ямерт, Хедин, скажешь ты хоть что-нибудь?

– Скажу. – Только теперь Познавший Тьму смог взглянуть ей в глаза, полные ярости и неушедшей боли. – Мы такие, какие есть. Но можем измениться. До определённого предела. Некогда ты сказала, что я, отрёкшийся от себя, тебе не нужен.

– И я, отрёкшаяся от себя, не нужна тебе, Хедин.

Он с трудом выдерживал горящий взгляд.

– Я буду счастлив сражаться рядом с тобою, Сигрлинн. Не важно, против кого. Но важно, за что.

– На этот счёт не беспокойся.

Их руки встретились. Губы ещё произносили какие-то слова, а пальцы искали друг друга.

А потом наступило долгое молчание.

За стрельчатым окном вспух очередной протуберанец, совсем близко от замка, рассыпался торжественно-брачным салютом. Двое стояли у проёма, их тени сливались – они знали, что им предстоит, или, по крайней мере, уверили себя в этом.

– Брандей… – наконец проговорил Хедин, когда молчание стало совсем нестерпимым. – Как они… почему они…

Два его пальца, указательный и средний, касались опущенной кисти Сигрлинн. Гладкой, шелковистой и тёплой. Как тогда, в Джибулистане…

– Хедин, Хедин, – вздохнула его собеседница, не торопясь отвести руку. – Больше всего на свете ты боишься себя самого. Боишься быть сам собой. Поистине, нет у тебя врага страшнее, чем ты сам… Брандей, говоришь? Да, они считали, что выстроили неприступную твердыню. Целый мир в заложниках, не шутка, зная твою щепетильность.

– А… ты? Что они хотели от тебя?

– Многого, – поморщилась Сигрлинн, по-прежнему не убирая руки. – В кое-каких вещах я до сих пор понимаю больше, чем они все вместе взятые, хотя Макран и Эстери готовы были из-за этого удавиться – если бы только призраки действительно могли повеситься.

– Ты помогала им?

– До определённого предела, – нехотя промолвила волшебница. – Иного выхода не было. Моё существование оставалось у них в руках, хотя со временем мне удалось… воплотиться.

– Тот самый феникс?

– Да. Не случайно же первая моя смерть была от огненной чаши, которой я же сама и вооружила своих учениц. – По лицу Сигрлинн прошла тень давней, но не забытой боли.

– Первая смерть… – эхом откликнулся Хедин. – Я искал тебя, искал…

– Плохо искал, значит! – отрезала Сигрлинн. – Во всяком случае, хуже, чем брандейцы. Очнулась я тогда уже в их клетке. Ничего не могу сказать, обращались они тогда со мной вполне терпимо. Им требовался залог.

– Залог чего? – Какой же у неё взгляд. Какой взгляд!

– Бедный мой Познавший… Ладно, сочту это комплиментом. Ты резко поглупел в моём присутствии, поскольку моя красота поразила тебя в самое сердце?.. Брандейцы, по совету всё того же Макрана, считали меня залогом своей безопасности. Мол, Хедин никогда не решится на прямой штурм, зная, что его… гм… в общем, ты понял.

– Я понял. – Он не мог взглянуть ей в глаза. – А вместо безопасности…

– Получили штурм, – тихонько шепнула Сигрлинн. – И я умерла второй раз, Хедин. Было очень больно. Очень. И очень страшно. Потому что, думала я, второй раз оттуда мне уже не выскользнуть. И… я и впрямь не верила, что ты станешь штурмовать. Но ты с порога отверг идею, что твои враги могут порой говорить правду и… Вы с Ракотом разгулялись на славу.

– Прости. – Хедин не опустил голову, он вскинул подбородок, заставив себя взглянуть прямо ей в глаза. – Но я считал…

– Что ты считаешь, я и так знаю. Упорядоченное в опасности, множество чужих жизней на кону, и я, мол, не имею права думать о той, кто… тьфу, Хедин, ну почему я опять вынуждена всё говорить за тебя?!