Ник Перумов - Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2

– Не придумывай. Ты ж умрёшь от ревности, если ко мне кто-то другой прикоснётся, – лукаво усмехнулась Сеамни.

А кони всё несут их, и уже, забывшись, предостерегающе каркает что-то немолодой ветеран-триарий, мимо которого проезжает Император. Впереди только поле да рассыпавшиеся по нему мельинские стрелки.

Позади остаются Сежес, схватившаяся за гномий талисман, сжавший кулаки Клавдий, прочая свита. Император и Сеамни едут по полю, ещё не ставшему смертным.

Правитель Мельина высоко поднимает левую руку, сжимает кулак – кровь брызжет в разные стороны, её капли вспыхивают в полёте, ещё не коснувшись земли. Сеамни испуганно отшатывается, Император успокаивает её взглядом.

Они неподвижно застыли посреди открытого пространства, одни под огромным небом. С севера прилетает ветер, Императору кажется – он несёт с собой пропитанные ядом злобы и страха мысли магов Радуги. Ну, что же вы бездействуете? Такой момент! Два самых ненавистных вам живых существа в пределах Империи стоят и ждут вашего удара; поторопитесь же, уважаемые, потому что второй такой возможности вам не представится.

Но маги медлили, и понятно почему – те из головки, из верхов, что дожили до этого дня, понимали, во что обратилась Сежес. Понимали, что бывшая чародейка Голубого Лива только и ждёт, чтобы отразить обратно обрушенные на Императора чары.

– Я буду говорить, – произносит правитель Мельина, вновь сжимая кулак.

Послушно вспыхивает его кровь, но слова разносятся по всему полю, его слышат все, даже последний обозник в тылу баронского войска.

– Пусть наш спор, по древнему обычаю, решит поединок.

От него ждут этих слов – те самые мальчишки-сквайры, чью жизнь он пытается спасти. Враг, которого они жаждут победить, конечно же, обязан оказаться подлым и гнусным; однако если он вдруг начинает предлагать решить дело по-рыцарски…

– Выходите, все, кто хочет, – продолжает Император. – Мы сразимся по старинным канонам, без магии, руки да копьё. Если я проиграю, легионы развернутся и уйдут. Если выиграю я… делайте, что хотите, но я бы предложил всем, кому дорога честь, оставить дело мятежников. Ваши маги не могут победить Разлом. Они лишь способны сдерживать его кровавыми жертвами. Детскими жертвами. Подумайте, сколько времени это продлится, прежде чем вас не поднимут на вилы. Ваш враг не я. Он там, за вашими спинами, в башне Нерга. О ней страшатся говорить даже чародеи.

Ну, так долго ли мне ещё ждать? Найдётся ли смелый? – Император уронил левую руку, с кулака сорвался веер кровяных брызг; они уже не горели.

Смелые, разумеется, нашлись. Хотя среди мятежников многие наверняка помнили Ягодную гряду, а до иных, возможно, дошли вести и о замке некоего барона Висемерра Струга, о том, какая судьба постигла его ворота. [5]

Из рядов баронской кавалерии один за другим выезжали гордые рыцари, в великолепных доспехах, при паре мальчишек-сквайров, держащих их штандарты; следом за господами торопились конные арбалетчики и пикинёры – каждый барон выезжал вместе с приведенным им «копьём». [6]

Ветер резанул по лицам, заставил чёрным пламенем распуститься волосы Тайде. Дану неподвижно застыла в седле, оцепенела, не сводя взгляда с медленно приближающихся всадников.

Самый цвет, думал Император, едва разглядев гербы. Те, кто вырвался из Мельина, кто гнал следом за нами, жалея коней, не себя.

Да, верхушка баронства. Кто спал и видел себя не вассалами мельинской короны, властными только над собственными сервами, да и то не во всём – а настоящими королями, наподобие многочисленных союзников Семандры. Чтобы людишками – торговать невозбранно, чтобы ходить на соседа настоящей войной, чтобы «преломлять копья» не только на турнирах. Мечтают разодрать тело единой Империи на множество уделов, удельчиков и удельцев, где и воссесть – каждый с королевской короной на челе.

Прекрасная, поистине возвышенная мечта. Нечего и удивляться, что мятежники нашли полное понимание у мятежной же части Радуги.

Полосатые копья с надетыми на них разноцветными вымпелами дружно склонились в подобии салюта. Двенадцать рыцарей, десять баронов и двое графов. Некогда – опора трона. Связанные кровными узами с Семицветьем, отправившие туда многих сыновей и дочерей.

– Мы готовы все. Выбирать тебе, – грубо бросил один из всадников, с парой красных львиноголовых птиц в гербе.

– Я выберу, не сомневайся, Перейн, – спокойно отозвался Император, не двигаясь с места. – А вот вежество именуемые благородными, похоже, и вовсе забыли. Вы ответили на мой вызов, следовательно, признали моё на него право. Что немедленно вернуло нас к прежнему положению. Узурпатор не имеет никаких прав. Он подлежит немедленному и безусловному уничтожению. С ним не преломляют копья на ристалище.

– А кто тебе сказал. – Рыжебородый коренастый барон дерзко откинул забрало, с наглой ухмылкой воззрился в глаза Императору. – Кто тебе сказал, что мы действительно собираемся «преломлять с тобой копья»?

…Они кинулись на него все разом, нацелив острые оголовки. Никакая лошадь не рванёт с места под тяжестью рыцаря в полном вооружении, и потому двенадцать благородных нобилей благоразумно взяли Императора в полукольцо заранее.

Наверное, ждали, что он повернёт коня и побежит – латы с вычеканенным василиском куда легче баронских, жеребец правителя Мельина – лишь под седлом, доспехов нету. Уже хорошо, уже успех. Вражеский предводитель, позорно улепётывающий прочь, – вот что запомнит войско. Человеческий взор порой удивительно избирателен.

Император успел выдернуть меч, но его опередила Сеамни – как и он сам, Дану не сдвинулась с места. Правителю Мельина почудилось, что в резко опустившейся руке мелькнул тёплый отблеск Деревянного Меча, – в разные стороны брызнула земля, в неё словно прянул исполинский молот. Из воронки повалил дым, и вместе с первыми клубами огромным прыжком вынеслось рогатое существо, закованное в аконитовую броню; сквозь дым блеснули алым расположенные треугольником глаза.

Тварь, как две капли воды похожая на ту, что Дану сразила, заставив убраться восвояси в памятном сражении на Свилле.

Взнесённый горб, увенчанный костяным гребнем, огромные когти, упирающийся в землю хвост.

Демон, чуть не отправивший саму Сеамни Оэктаканн раньше срока в их заповедные леса.

Тот самый «фокус», обещанный этой невозможной данкой.

Однако на сей раз тварь появилась уже с глубокой раной, тянувшейся вниз от плеча, глубоко уходя в плоть, – бестия была той самой, вызванной аколитами Слаша и тяжело раненная призраком Деревянного Меча. Наверное, он, этот Меч, и удержал несчастное создание, не дав соскользнуть и умереть на его собственном плане бытия.