Вадим Панов - Ручной Привод

– Спасибо.

Он мог только мямлить.

Андрей не был стеснительным парнем, не был девственником, легко знакомился с девушками, умел произвести впечатление, добиться желаемого, но сейчас он терялся. Казалось, незнакомка отняла у него волю.

– Прощай, Андрей.

Женщина продолжила свой путь. Идеал. Красивое лицо, великолепная фигура и потрясающая пластика.

Хотелось броситься за ней следом. Хотелось признаться, что он готов на все ради нее. Даже не ради обладания, просто чтобы быть рядом…

Но в тот же миг Андрей вспомнил, где находится. Куда пришел. К кому пришел.

Вспомнил и стиснул зубы.

«Нет, отец, я не повторю твою ошибку!»

Развернулся и направился к могиле.

«Женщина не должна иметь над мужчиной такую власть! Не должна!»

С другой стороны, а для кого нам тогда охотиться?

– Привет, отец. Я снова к тебе. Не против?

С похорон прошло всего три дня, поэтому памятник еще не поставили. Успели только участок оградить, да и то временно. Четыре низеньких столбика и цепочки, опоясывающие усыпанный цветами холм, простой деревянный крест и табличку: «Сергей Александрович Веснин». На крупной фотографии – улыбающееся лицо моложавого мужчины. Отец сам так велел, сказал: «Я хочу вам улыбаться». Недели за две до смерти сказал. Будто чувствовал.

Хотелось курить, но на кладбище нельзя.

– У меня пока все нормально, – протянул Андрей. – Привыкаю обходиться без тебя. Получается так себе, но ведь ни хрена не изменишь, правда? Теперь уже ни хрена не изменишь.

Сергей Веснин не ответил.

Андрей же вновь вспомнил сногсшибательную незнакомку.

«Ему нравилось, когда я так одевалась».

Потрясающе.

А вот на могилу отца не придет фигуристая вдова в облегающем черном платье. Никогда не придет, потому что она даже на похоронах не появилась. Смерть «любимого» мужа Мария Крестовская отпраздновала с размахом. «Добрые друзья» уже напели Андрею о вечеринке, которую закатила его мамаша в «Кристалле». Впрочем, о ее отношениях с Сергеем знали все. Вот если бы она заявилась рыдать на похоронах, по Москве поползли бы слухи. А так… все в порядке вещей.

– Видел вдовушку, что здесь бродит? – Андрей криво усмехнулся. – Я едва не забыл, зачем приехал.

«Но твою ошибку я не повторю…»

После ухода жены Сергей Веснин так и не приблизил к себе ни одну женщину. Романы случались, и довольно часто, однако дальше постели никого не пускал. То ли не верил им, то ли ждал, что Мария вернется. Вот и получилось, что к могиле приходит только сын. Друзья… да, друзей на похоронах было достаточно, последний долг они отдали, что еще требовать от друзей?

– Я, папа, не знаю, что произошло, но мне начинает казаться, что все это не случайно. Люди шепчут разное.

Неожиданная смерть крепкого, полного сил мужчины всегда вызывает недоуменные вопросы, а уж когда этот мужчина владеет состоянием под сто миллионов евро, там уже не вопросы, а расследование. И хотя эксперты в один голос утверждали, что Сергей Веснин умер по естественным причинам, люди все равно шептались.

– А если честно, папа, я тебя немножко обманул. Похоже, в ближайшее время мне придется очень тяжело.

«Подмеченная тобой сентиментальность есть, легенды охотно пересказывают, все-таки история. Но никто этот корпус не любит, никто не хочет в нем работать…»

Фраза Ольги продолжала звучать в ушах Юли, так же как и слова Халидова:

«Мы все одновременно подумали, что напрасно устроили вечеринку на „Малой Земле…“»

И Митина:

«Я решил, что будет неправильно сносить „Малую Землю“. Просто неправильно…»

Старинный корпус оставил след в душе каждого из собеседников молодой журналистки и – Юля в этом не сомневалась – в душе каждого работника Михайловской больницы.

«Но почему? Только из-за того, что „Малая Земля“ – самая старая постройка на территории?»

На первый взгляд – да, ибо древние дома всегда порождают мифы. Но слишком уж серьезно говорили о старом корпусе и Митин, и Халидов, и Ольга. Каждый из них в какой-то миг переставал шутить, и из-под маски благодушия появлялся… Страх? Нет. Настороженность? Пожалуй – да, именно настороженность. В глубине своих прагматичных душ они понимали, что знакомая, досконально изученная «Малая Земля» в действительности представляет собой загадочную «terra incognito».

А все неизвестное порождает настороженность.

Внешне же в «Малой Земле» не было ничего странного или пугающего. Обычный старый дом, небольшой, но элегантный. Ведь строили здание в те времена, когда комфорт и удобство еще не подавили красоту, и философия сложения камней в единое целое была совсем иной, нежели сейчас.

«Единственная легенда о „Малой Земле“, в которую я верю, заключается в том, что граф Михайлов хотел „Малую Землю“ снести, да не успел. Но в завещании об этом написал. И наследники не стали, хотя тоже хотели. И все, кто больницей руководил, все хотели снести „Малую Землю“. И ни у кого не получалось…»

Куча легенд и баек: повесившаяся барышня, убийства раненых, притон, перестрелка… Дом не замыкался на прошлом, заставлял сочинять о себе все новые и новые небылицы. Кровавые, смешные, загадочные… А главное, что помимо настороженности, несмотря на то что «Малую Землю» не любят, Юля чувствовала сквозящую в рассказах о старинном корпусе теплоту. Даже Халидов, который очевидно побаивался загадочного дома, говорил о нем с тихой, грустной теплотой.

«Малая Земля» притягивала и отталкивала.

И поэтому девушке очень захотелось поговорить с теми, кто каждый день приходит в старое здание на службу. Посмотреть на этих людей. Ведь они не могут не знать всех тех легенд, что ходят по больнице, не могут не испытывать тех же чувств, что и коллеги. Ведь у них должны быть какие-то мысли о доме, в котором они проводят свою жизнь.

А еще Юля хотела попасть внутрь. Ей казалось, что это очень важно.

– А теперь смотри внимательно, Бандера, – усмехнулся Карбид. – Я забираю трефу на туза и отдаюсь Бизону в бубну. Так, Бизон? Ведь старшая бубна у тебя?

– У меня, – признался лохматый.

– Ты подглядывал! – возмутился Бандера. – Карбид, так нечестно!

– Я не подглядывал, я просчитывал, – отрезал Герман. – Бизон, ты забираешь?

– А куда мне деваться?

– И куда ходишь?

– А это важно?

– Разумеется.

Бизон задумался. Бандера уставился в карты, его губы беззвучно шевелились. Белобрысый даже не заметил, что толстый енот, к тихой радости окружающих, подобрался к стулу и принялся покусывать его брюки.

– В пику, – выдохнул, наконец, Бизон. – Вот!

И положил на стол девятку.

– Самое смешное, Бизон, тебе было совершенно все равно во что выходить. – Карбид положил рядом семерку. – Потому что все остальное забирает наш друг Бандера.