Вадим Панов - Королевский крест

— Я не уговаривал вас ехать в Москву, — заметил Чернышев.

— Но ты возбудил мой интерес. Можно сказать — заманил в Тайный Город.

— Никто не заставлял вас приезжать лично.

— Если ты еще раз меня перебьешь, тобой займется Жан-Жак.

Роберто прикусил язык.

— Так вот. Я думал о нашем предприятии. Слишком много накладок, слишком много «случайных» совпадений, слишком уж непредсказуемо все развивается. Колода Судьбы перешла в руки честного владельца, подружка которого оказалась ведьмой и активизировала артефакт. Я теряю время и вынужден оставаться рядом со смертельными врагами гораздо дольше, чем следовало. Моя дочь, великая предсказательница, не способна внятно сказать, чем все закончится. Обдумав эти факты, я решил, что доверять тебе, чел Роберто, не следует. — Бруджа помолчал. — Что скажешь?

— В вашем положении, барон, паранойя не такой уж плохой диагноз, — медленно ответил Чернышев. Он собрал в кулак всю свою волю и добился, чтобы голос не дрожал. — Я не удивлен.

— Хорошо, что у тебя хватает духу шутить в такие минуты, — серьезно произнес Александр. — Воин должен умирать достойно.

Жан-Жак, повинуясь неслышному приказу барона, оторвался от пищи , но пока не приближался.

«Как он объяснит дочери мое исчезновение? Никак! Скажет, что не ее это дело. Да и неизвестно, поинтересуется ли Клаудия моей судьбой». Чернышев оставался спокоен. Казалось бы: смерть смотрит в упор красными глазами, выпустила иглы , подобралась вплотную… а он не испытывает ничего, кроме высокомерного презрения. И смотрит на нелюдя с тем же хладнокровием, с каким смотрел на своих убийц граф Чернышев.

— Могу ли я рассчитывать на последнее желание, барон?

Бруджа хмыкнул. Нейтрально хмыкнул, без одобрения, но и без неудовольствия. Хмыкнул, словно рассыпал перед Чернышевым кучу высохших листьев.

— Чего ты хочешь, чел Роберто? Сигарету?

— Кровь Мамоцких.

— Не понял?

А вот на этот раз хмыканье барона имело вполне конкретную эмоциональную окраску: недоумение.

— Я хочу, чтобы вы убили Мамоцких.

— Зачем?

— Их предки уничтожили мою семью, — пожал плечами Чернышев. — Я хочу расплатиться.

— Насколько я помню, у вас шла война, — буркнул Александр. — Все убивали друг друга.

— Я не собираюсь вступать в политические дискуссии, — скривился Роберто. — Не надо этой напыщенности: столкновение идей, столкновение культур, «сын за отца не отвечает» и прочей демагогии. Много лет назад комиссар Мамоцких убил и ограбил моего прадеда. Оговорюсь: комиссар Мамоцких убил и ограбил многих людей, но в настоящий момент мы рассматриваем одно конкретное злодеяние. Я требую, чтобы его семья ответила за преступление.

Чернышев говорил резкими, отрывистыми фразами, без горячности, но с глубокой внутренней убежденностью. И смотрел поверх головы барона, не сталкиваясь с ним взглядом. Когда Роберто закончил, Александр некоторое время молчал, после чего кивнул:

— Хорошее желание, чел, и обоснованное.

— Ты его исполнишь?

Вместо ответа Бруджа заложил руки за спину и медленно прошелся перед Чернышевым. Вперед. Назад. Снова вперед. Жан-Жак бесшумно вернулся к трапезе.

Приятно, что чел не оказался слабаком. Что истинное лицо, которое всегда открывается на пороге смерти, оказалось лицом воина, а не труса. И если, готовясь к гибели, чел в первую очередь подумал о семейной чести, на него можно рассчитывать. Такой не обманет. «Я дворянин, — вспомнил Александр слова Роберто. — Мое дело служить».

— Встань на колени!

Чернышев, поколебавшись, исполнил приказ. Барон остановился, приложил пальцы к рубину и прошептал несколько слов. Алое Безумие вспыхнуло ярким светом.

— Ты стоишь на пороге ритуала, который могут провести только истинные кардиналы Масан. — Теперь голос Александра совсем не напоминал шорох опавших листьев. Была в нем сила. Были ярость и страсть. Был он глубоким, густым и чистым. И окутывал стоящего на коленях чела, подобно ночной тьме. — Ритуал преданности, ритуал признания господина и клятвы пожизненной верности.

Древний обряд масанов, доступный лишь тем вождям, чьи силы питает Амулет Крови.

— Согласен ли ты стать моим слугой, чел Роберто Чернышев?

— Согласен, — твердо ответил Роберто.

— Согласен ли ты следовать за мной и исполнять приказы? Убивать ради меня и умереть ради меня?

— Согласен!

— Пусть будет так! Пусть имя чела Роберто Чернышева встанет в один ряд с вассалами кардинала Бруджа. С живыми и мертвыми! — Александр выдержал паузу. — Наша кровь никогда не смешается, чел. Но клятва на Алом Безумии сильнее Зова. Теперь масаны — твои братья, а я — твой отец.

Он отнял руку от Амулета, но часть пылающего камня осталась на кончике указательного пальца, повисла на нем ослепительно яркой капелькой крови.

— Подними голову и раздвинь руками правое веко.

Чернышев повиновался.

И закричал, когда красная искра упала на глазное яблоко.

— Навек!

Клаудия примчалась на полигон примерно через полчаса. К этому времени Жан-Жак отправился на поиски дополнительной пищи , барон вернулся к созерцанию ночного неба, а Роберто, прижимающий к правому глазу платок, успел ополовинить любезно предоставленную Александром фляжку с коньяком.

Клаудия примчалась, бросила мотоцикл возле «Ягуара» и долго кричала что-то отцу на масари. Бруджа меланхолично разглядывал звезды, а когда запал девушки иссяк, молча ткнул пальцем в живого Чернышева и отвернулся. Девушка же, закончив речь несколькими выразительными жестами, заставила Роберто подняться на ноги, усадила на мотоцикл и повезла домой.

Прижавшись к хрупкому телу Клаудии, впитывая ее холод, ее запах, Роберто едва ли не впервые в жизни ощутил себя счастливым.

Жилой комплекс «Воробьевы горы».

Москва, улица Мосфильмовская,

6 ноября, суббота, 00.01

На этот раз телефон зазвонил, когда они просто лежали, отдыхая. Голова Анны покоилась на груди Крылова, и он медленно перебирал пальцами черные пряди ее волос. До этого мобильный несколько раз подавал сигналы, но Анна была слишком занята, чтобы ответить на звонок.

— Не надо, — буркнул Никита. — К черту!

— Я слишком долго не подходила к телефону.

— Ну и что? Ночь на дворе. Ты спишь.

— Они будут набирать до тех пор, пока не разбудят.

— Отключи телефон.

— Так нельзя.

Анна увидела, что звонит Сантьяга, а посмотрев на дисплей, с трудом удержала готовое сорваться с языка ругательство: предыдущие разы звонил тоже он.

— Да?

— Извините, что разбудил.

— Я… не могла подойти.

— Сейчас вы можете говорить?

Девушка покосилась на Никиту.

— Да, вполне.