Александр Клыгин - 33 мушкетёра и жемчужина дао

– Чего тебе?

Вжарь, не переставая играть, кивнул в сторону штанов, покрутил пальцем у виска и кивнул в сторону Короля. Скутер поглядел на Короля, пригляделся как следует, после чего вспомнил, что он в Лувре, а не в борделе, и продолжил скакать по сцене, но в штанах. Песня дошла до припева:

Кардинал был близок к обмороку…

Подумав, чем бы ещё развлечь толпу, Скутер подскочил к органу, который пылился у одной из стен рядом с другими музыкальными инструментами.

– Нет! – прошипел кардинал, глядя на Скутера. – Можешь даже снять штаны, но орган ты не тронешь!

Однако было уже поздно – подскочив к органу, Скутер начал лупить по клавишам. Толпа восторженно взвыла, потому что ни Король, ни даже кардинал не могли предположить, что орган может звучать таким образом.

– А теперь позвольте представить вам специальных гостей, которые прибыли с нами – цыганский табор «В небо»! – крикнул Жан-Мишель Вжарь, что-то скомандовал – и в зал ввалился цыганский табор.

Музыка не останавливалась ни на секунду. К барабанам присоединились гонги и бубенцы, к флейтам, скрипкам и рюмкам – трубы и рожки, а соло Скутера на органе было настолько невероятным и неподражаемым, что к нему уже ничего не присоединилось.

Кардинал уже приготовился падать в обморок, но тут к нему подошёл Рошфор и шепнул:

– Господин кардинал, пора! Герцог уже на подходе.

– Окей, – шепнул Рошфору кардинал, сразу раздумавший падать в обморок. – Перерыв скоро?

– Понятия не имею, – ответил Рошфор. – В крайнем случае, герцог подождёт.

– Герцог-то подождёт, а я ждать не намерен, – сказал кардинал. – Рошфор, найди нам пару бокалов шампанского и тащи сюда. Угостим нашим порошочком Королеву.

– Вы бы потише, ваша светлость, вдруг кто услышит? – предупредил Рошфор.

– В таком шуме и гаме? – усмехнулся кардинал. – Не смеши меня, лучше за шампанским сбегай.

– Есть, сэр! – сказал Рошфор и отправился ловить официанта.

Мадам Бонасье и герцог Бэкингем между тем подходили к Лувру со стороны той самой калитки, через которую мадам Бонасье обычно проходила во дворец. На их несчастье, в саду, неподалёку от калитки как раз прогуливался д’Артаньян под предлогом патрулирования сада. На самом деле он надеялся увидеть там мадам Бонасье. И увидел. С мушкетёром, которого в темноте д’Артаньян принял за Арамиса. Увидев «Арамиса» с мадам Бонасье, д’Артаньян потерял терпение. Выражаясь современным продвинутым языком, у него снесло башню. Д’Артаньян подскочил к этой парочке и преградил им путь.

– Арамис, как ты мог, это ж моя девушка! – заорал д’Артаньян, вытаскивая шпагу.

«Арамис» тоже вытащил шпагу и приготовился защищаться, но между ними встала мадам Бонасье и осадила д’Артаньяна возгласом:

– Я не твоя! И тем более, не девушка! А это не Арамис!

– Ой, в самом деле! – воскликнул д’Артаньян, приглядевшись к своему противнику. – Я, должно быть, обознался.

– В таком случае, молодой человек, позвольте нам пройти, – сказал герцог.

– Это ничего не меняет. Если вы не Арамис, я хочу знать, кто вы, чёрт побери! – воскликнул д’Артаньян.

– А я вам этого не скажу! – воскликнул герцог, и их шпаги скрестились.

– Милорд, прошу вас, не делайте этого! – воскликнула мадам Бонасье.

– Милорд! – прошептал д’Артаньян, снова присматриваясь к своему противнику. – Ёшкин кот, вы ж герцог Бэкингем!

– Признаться, не понял ваших слов про кота, но не сомневаюсь, что это был комплимент, – улыбнулся герцог Бэкингем и опустил шпагу, увидев, что д’Артаньян опускает свою.

– Тогда… проходите, – пробормотал д’Артаньян. – В этой форме вас пропустят без труда. – Пароль знаете?

– «Не придуривайся», – ответил герцог.

– Верно, – кивнул д’Артаньян. – Понимаете, я думал, вы это… а вы… того… Проходите, одним словом.

– Вы – честный человек, юноша, – сказал герцог Бэкингем. – С удовольствием бы ещё с вами поболтал, но сами понимаете, не могу задерживаться ни на секунду.

– Погодите, дайте автограф! – воскликнул д’Артаньян, доставая из кармана бумажку.

– А откуда мне знать, что вы не покажете этот автограф кардиналу как доказательство того, что я был здесь? – спросил герцог Бэкингем.

– Да плевал я на кардинала! – воскликнул д’Артаньян, плюнув в кусты.

– Хорошо, тогда распишусь, – сказал герцог. – Перо у вас есть?

– Сейчас, – сказал д’Артаньян, вытаскивая перо из шляпы. – Вот перо, а чернила…

– У меня есть, – сказала мадам Бонасье, доставая из плаща чернильницу. – Всегда ношу с собой – на всякий случай.

– Из нас получится отличная пара, ведь у меня перо, у вас – чернильница, – пробормотал д’Артаньян.

– Нельзя ли без пошлых намёков? – оборвала его мадам Бонасье.

Герцог между тем расписался на бумажке и вручил её д’Артаньяну.

– Благодарю вас, милорд, я спрячу это самым тщательным образом и передам по наследству потомкам! – воскликнул д’Артаньян.

– Польщён! – сказал герцог. – Но нам пора.

– Не смею вас больше задерживать, – сказал д’Артаньян.

Герцог и мадам Бонасье прошли во дворец и затерялись в бесконечных коридорах. А д’Артаньян подошёл к фонарю и стал разглядывать, что же ему написал герцог Бэкингем.

– Что?! – удивлённо воскликнул д’Артаньян. – «Придурку, пропустившему меня в Лувр. С уважением, герцог Бэкингем»? Да он что, издевается?

Сложив листок, д’Артаньян запрятал его в самый глубокий карман.

Бал в Лувре между тем вступил в стадию антракта. Произошло это весьма неожиданно – Херр Скутер решил промочить горло и вылил себе на голову бутыль шампанского. Трудно сказать, какое количество напитка попало ему в рот, но Скутер закашлялся, споткнулся и упал. Его подхватили цыгане и утащили куда-то за кулисы. Публика ахнула, но Жан-Мишель Вжарь взял дело в свои руки, что-то скомандовал остальным музыкантам и начал наигрывать успокаивающую мелодию на колокольчиках. К нему присоединились скрипки, флейты и рюмки. Гости понемногу успокоились.

Заметив, что Король увлечён беседой с кем-то из дворян, кардинал подошёл к Королеве.

– Добрый вечер, Ваше Величество! – сказал он. – Праздник всё же удался на славу, хотя, признаться, эти варвары меня немного нервируют.

– Ну, что вы, ваша светлость, надо быть ближе к народу! – улыбнулась Королева. – Такая вот у нас современная музыка. Говорят, на окраинах Парижа эти ребята собирают толпы народа. Пора бы и нам, людям с хорошим вкусом, попробовать то новое, что приготовили наши музыканты. И знаете, я нахожу эту музыку приятной. Есть в ней что-то такое, что затрагивает самые глубины души, вы не находите?