Урсула Ле Гуин - Толкователи

Маз Оттьяр на другом конце комнаты негромко стучала в барабан и вполголоса напевала какую-то длинную хронику былых времен. Слушатель у нее был один-единственный — мальчик лет десяти, который уже начинал клевать носом.

Маз Уминг, продолжая качаться взад-вперед, нахмурился и заговорил снова:

— Камни и растения, а также животные живут себе без Толкователей и неплохо живут. А вот люди не могут. Не умеют. Они не могут ухватить сути, слоняются вокруг да около и не могут отличить Гору от ее отражения в луже. Или безопасную тропу от края обрывистого утеса. И порой ранят сами себя, сами себе причиняют боль, а рассердившись, могут причинить боль и другим. И они очень часто причиняют боль другим живым существам только потому, что сердятся. Люди ссорятся и бранят друг друга. Они хотят слишком многого! Но на слишком многое совсем не обращают внимания! Совсем не сажают полезных злаков. Или сажают их слишком много, им не съесть такого урожая, и тогда загаживаются реки. Загрязняется ядовитыми отходами земля. И потом людям приходится есть отравленную пищу. И все оказывается перепутанным, искаженным, не правильным. Больным. Но никто не заботится ни о больных людях, ни о больных вещах. А ведь это очень, очень плохо! Верно ведь? Так что заботиться — это и есть наша профессия, понимаешь? Заботиться о вещах, заботиться о людях, заботиться друг о друге. Кто же еще будет этим заниматься? Деревья? Река? Животные? Все они делают лишь то, что им свойственно изначально, следуя своей природе. Но ведь и мы существуем в этом мире, так что нам просто необходимо научиться жить здесь, правильно вести себя и стараться сохранить тот порядок, при котором всем в этом мире найдется свое место. Весь остальной мир свое дело знает. Знает Одного и Множество, знает Дерево и Листву. А мы, люди, знаем лишь то, что нам нужно многому учиться. Учиться понимать окружающий мир, слушать его, разговаривать с ним, толковать его. И если мы, Толкователи, не будем рассказывать людям о мире, то они не узнают его как следует. Да и сами мы его не узнаем. И потеряемся в нем, вымрем. Но толковать наш мир нужно правильно, правдиво. Понимаешь? И нужно непременно заботиться о нем. Только тогда его и поймешь. Только тогда и сумеешь рассказать о нем правду. Вот что в нашем мире пошло не так — там, внизу, когда довза стали говорить о мире не правду. Начали лгать. Выдумали всяких «верховных мазов», всяких фальшивых мунанов! Сказали всем, что истина ведома только им одним, что правильно толковать умеют только они, а остальные должны молчать или рассказывать людям ту ложь, которую они, довза, выдумали. Предатели, лихоимцы! Они сбили людей с пути ради собственного обогащения! Они богатеют за счет своей лжи, эти «хозяева жизни»! Ничего удивительного, что весь мир будто замер. Ничего удивительного, что вся власть оказалась в руках полиции!

Лицо старика побагровело от гнева. Его здоровая рука так дрожала, что он чуть не уронил свою палку. Тогда Оттьяр быстро подошла к нему и сунула в руки барабан и палочки, сама не умолкая ни на минуту.

— Простите меня! — сказала Сати, когда Оттьяр, закончив занятие, пошла ее проводить. — Мне очень жаль, что Маз Уминг так расстроился. Честное слово, я совсем этого не хотела!

— О, это не страшно, — молвила старуха, улыбаясь. — Самое страшное случилось еще до того, как мы с ним появились на свет — там, в стране довза.

— Так вы не считаете себя частью их государства? Я хочу сказать, в вашем горном краю ведь не только довза жили раньше, верно?

— Здесь жили и живут в основном рангма.

И мой — наш — народ всегда говорил на языке рангма. А наши деды и вовсе едва умели объясниться на языке довзан; а потом явились полицейские и заставили всех позабыть родные языки. О, как наши деды ненавидели чужой язык! Как они его коверкали! Какие немыслимые ударения делали в словах!

Оттьяр озорно улыбнулась, и Сати тоже улыбнулась невольно ей в ответ. Но позже, медленно бредя по улице, вновь глубоко задумалась. Гневная тирада Уминга, в которой он недобрым словом поминал «верховных мазов», относилась, насколько можно было судить, к периоду, когда Корпорация еще не успела повсеместно захватить власть. То есть ДО насильственного насаждения языка довзан с помощью полиции, ДО создания единого Корпоративного государства и, возможно, даже ДО появления на Аке первых Наблюдателей! Пока Уминг кипятился, Сати невольно вспомнила, что ни в одной из сотен исторических преданий и легенд, которые она успела услышать от Толкователей, не говорилось о тех событиях, которые произошли в Довза-сити пять-шесть десятилетий назад и имели глобальное значение для всей планеты. Она ни разу не слышала также, чтобы мазы рассказывали о том, как на Аку прилетели инопланетяне, как было создано Корпоративное государство — вообще о том, какие события сотрясали планету в последние лет семьдесят, а то и больше.

— Изиэзи, — спросила Сати в тот вечер, — а кто такие верховные мазы?

Они чистили на кухне какие-то съедобные грибы, которые весной, в начале таяния снегов, как раз появлялись в горах, у самой кромки вечных льдов. Эти грибы-подснежники назывались «демиеди», то есть «первые весенние», пахли растаявшим снегом и прекрасно сочетались с перечным вкусом ростков банама и маслянистой сытной ойлфиш. Изиэзи говорила, что эти грибы разжижают кровь и успокаивают сердце. Уж что она действительно знала и умела отлично, так это как, когда и с какой целью готовить то или иное кушанье!

— Ну, это было очень давно! — откликнулась она на вопрос Сати. — Когда довза еще только начинали командовать всеми на свете.

— Лет сто назад?

— Да, пожалуй.

— А кого вы все-таки здесь называете «полицейскими»?

— Как же, ты и сама прекрасно знаешь: этих, сине-коричневых.

— Только их?

— Да нет, наверное… Мы всех тамошних полицейскими называем. Всех, кто оттуда, снизу. Довза, в общем… Между прочим, сперва они частенько и своих верховных мазов под замок сажали. Потом принялись хватать всех Толкователей подряд. А потом прислали сюда, в горы, солдат, которые сажали в тюрьму всех, кто ходил в умиязу. Вот люди и стали называть их полицейскими. А еще люди называют полицейскими скуйенов. Говорят:

«Эти скуйены на полицию работают!»

— А кто это, скуйены?

— Доносчики. Они рассказывают сине-коричневым, если кто-то делает что-то незаконное. Или просто книги читает… За деньги рассказывают! А некоторые — из ненависти к мазам… — Тихий голос Изиэзи стал громче, когда она произносила эти слова, в нем явственно слышался гнев. А лицо точно окаменело от боли.

«Или просто книги читает…» Что ты готовишь на обед? С кем занимаешься любовью? Как пишешь слово «дерево»? На любого здесь можно донести — за деньги, из ненависти…