Сергей Алексеев - Волчья хватка-2

— Ты кто? — спросил Савватеев, испытывая отвращение.

— Охотник.

— На кого же ты охотишься ночью?

— Выслеживаю зверя. А вы ходите за мной и мешаете! Убери фонарик!

Его скрипучая речь отдавала явным безумством.

— А что же ты плачешь? — Савватеев отвёл луч фонаря в сторону.

— Зверя приманиваю.

— Плачем?

— Ну… Услышит зверь, придёт, чтоб съесть…

— Какой зверь?

— Людоед!

— Здесь что, людоеды водятся? — осторожно спросил Савватеев и сделал вперёд два шага.

— Где их нет?.. Жизни не стало.

В этот миг Савватеев ощутил запах гниения и машинально отшатнулся: перед ним говорил и двигался полуистлевший труп. Обычно в таком состоянии оказывается эксгумированное тело, примерно год пролежавшее в земле…

Мысль была сумасшедшей и фантастичной, но в тот миг все выглядело вполне реально, потому что он вспомнил телохранителя, страдающего манией величия и ныне пребывающего в Кащенко.

— Каймак? — спросил Савватеев. — Михаил Идрисович?

Охотник подскочил, вытянул вперёд костлявую руку:

— Ну-ка, дыхни на меня?! Ты что сегодня жрал? Очень уж знакомый запах!

Савватееву стало жарко и душно, в ушах зазвенело, и он не услышал писка радиостанции, а искажённый помехами голос медика-эксперта звучал как продолжение скрипучей речи этой мумии.

— Полтора километра на юго-восток… Старая дорога… Положительный результат по прибору в первом и втором диапазонах…

Смысла Савватеев не уловил, поэтому подтянул воротник куртки с микрофоном и чуть не закричал:

— Что там у вас? Что?..

— Объект поиска. Обнаружил в девятом квадрате… Прибор даёт положительный результат.

— Не понял! Что обнаружил?

— Захоронение. Примерно годичной давности… Прибор отбивает по двум диапазонам…

— Добро, оставайтесь на месте! И включите радиомаяк!

— Он включён…

Савватеев осветил дорогу, но там, где только что стояло полугнилое существо, никого уже не было.

— Эй, ты где? — Савватеев прислушался. — Эй, охотник?

Тишина была такая, что в ушах от волнения зашуршала кровь. Он посветил вдоль дороги, пробежал вперёд — никого! И полное ощущение, что никого и не было….

Он переключил диапазон, приказал водителям, дежурившим в машинах, перекрыть дорогу и стал вызывать Тарантула. В это время в наушнике щёлкнуло так, что голова мотнулась, будто от выстрела, а из нагрудного кармана, где была рация, повалил дым и завоняло жжёной электроникой…

Первые потери, когда приплясывающий старик вырубил опера и офицера-диверсанта, Савватеев встретил с долей злорадства — другим наука, чтоб не расслаблялись на внешне скучноватой операции. Но когда в мгновение ока вышла из строя вся электроника, в том числе сотовые телефоны, видеокамера, компьютеры, и полностью разрядились аккумуляторы на автомобилях, в первый момент он ощутил нечто похожее на панику. Ко всему прочему не успели отправить в больницу офицера, который был в коме и, похоже, отдавал концы.

И так не подготовленная операция, в один миг лишённая технического обеспечения, оказалась на грани провала. Мало того, что группа осталась без внутренней связи и связи с внешним миром, но и полностью утратила мобильность, поскольку ни одна машина не заводилась, даже микроавтобус, дизель которого пытались запустить с толкача.

Охваченный непривычным суетливым чувством, Савватеев послал Финала в райцентр вызвать «скорую», доложить по телефону о происшедшем в Москву и потребовать подмогу. Но когда немного успокоился и собрался с мыслями, пожалел, ибо теперь оставался всего один оперативник Тарантул: у Коперника оказалось сильнейшее сотрясение мозга, хотя, заглаживая вину, он порывался встать и вылезти из машины. Что случилось с электроникой — от сухой грозы или от иных природных электрических разрядов вылетела хорошо защищённая и совсем не китайская электроника, разбираться было некогда, а чьего-то злого умысла Савватеев не допускал, ибо никакими подручными средствами вывести её из строя было невозможно по определению.

Разве только взорвать над районом операции какую-нибудь хитрую электронную бомбу…

В это время и появился криминалист, как показалось вначале, пьяный в стельку. Он шёл по дороге, сильно качаясь, и хватался за деревья, мыча что-то при этом. Быть такого не могло, и поэтому Савватеев побежал навстречу, мысленно заклиная — уж лучше пусть будет нетрезвым, чем раненым…

У криминалиста оказалась сильная контузия и полушоковое состояние. И по тому, что прибор трупоискателя у него выгорел дотла — на животе висела только оплавленная коробка, а от штанги осталась рукоятка, намертво зажатая в ладони, — можно было определить, что криминалист наверняка попал под высокое напряжение.

И каким-то чудом остался жив!

Савватеев усадил его на землю, достал свой шприц-тюбик с противошоковым средством и сделал укол.

— Кладбище, — едва ворочая языком, прошепелявил криминалист.

— Что — кладбище? Что? — в окровавленное ухо закричал Савватеев.

— Камень… Камень…

— Что — камень?!

— Молния… Шаровая молния!

Савватеев открутил пробку на фляжке с коньяком, приложил к губам эксперта. Тот сделал несколько жадных глотков, и это помогло больше, чем укол. По крайней мере, взгляд его стал осмысленным и из расслабившейся руки выпали остатки штанги.

— Затылок болит, — заикаясь, пожаловался он. — И уши… Ничего не слышу.

— Сейчас уведу в машину! — крикнул Савватеев.

— Нет… Я покажу… — он кое-как встал. — Приборы не работают…

— Сгорели приборы! Все!

— Это я виноват…

— Почему? Что случилось на кладбище?

— Камень… Взорвался! Я покажу. Заброшенное кладбище оказалось далеко в стороне от дороги и в километре от базы. На карте оно не было обозначено, и поэтому никто и знать не мог о существовании официального места захоронения. Пока шли, криминалист немного оправился и все тряс головой да прочищал уши. Сдерживая руками лицевые судороги — изредка перекашивало рот и сводило челюсть, он кое-как рассказал, что выбрел сюда случайно и стал обследовать кладбище. Свежих могил не было, последние захоронения примерно десятилетней давности, когда ещё на месте базы стояла жилая деревня. Однако криминалиста привлекло странное надгробие в виде обыкновенного морёного валуна без надписей и каких-либо знаков. Он включил трупоискатель, поднёс его к могильному холмику, чтобы отбить возраст захоронения — прибор фиксировал фосфорное излучение, и тут же камень засветился. И этот свет, словно расплавленный металл, скатался в малиновый шар, после чего раздался сильный треск и блеснула вспышка. Остального эксперт не помнил, поскольку на некоторое время потерял сознание и очнулся в двадцати шагах от могилы, отброшенный взрывной волной.