Александр Сухов - Танец с богами и драконами

Варвара в свою очередь широко улыбнулась Матео.

– Насчет проводника можете не беспокоиться, мастер Тано. Я лично поговорю об этом с Тролом. Уверена, огр не откажет, тем более что вы спасли ему жизнь. По поводу письма также не сомневайтесь – будет отправлено на Большую землю первым же рейсом, главное, чтобы Патриция успела подготовить послание к моменту вашего ухода.

– В таком случае, – король обратился к Пат, – к завтрашнему утру подготовишь письмо.

– Как, вы собираетесь отправиться уже завтра?! – огорченно запричитала Варвара. – А я надеялась, что вы погостите еще как минимум пару дней. Может быть, ненароком я вас чем-нибудь обидела?

– Что вы, что вы! – замахал руками Матео. – Мы в полном восторге от вашего гостеприимства и будем очень рады, если вы когда-нибудь осчастливите нас ответным визитом! – Монарх извлек из нагрудного кармана визитную карточку и протянул девушке. – Здесь телефоны моего… гм… офиса в Вундертауне. Только назовите свое имя, за вами приедут и доставят вас со всеми подобающими почестями в мой… – и едва не бухнул «дворец», но быстро поправился, – мою резиденцию.

– Спасибо, мастер! – Варвара с благодарностью приняла визитку. – В моем деле связи с представителями горного народа могут оказаться весьма полезными и взаимовыгодными.

Наше предложение помочь убрать посуду со столов было в категорической форме отвергнуто хозяйкой:

– Идите и ни о чем не беспокойтесь, вам нужно хорошенько отдохнуть! – и, по-доброму улыбнувшись, шутливо добавила не в тему: – Раз уж вы меня бросаете здесь одну на произвол судьбы…

По дороге в свой домик я увидел свет позади коттеджа, в котором мы так приятно провели время, и приотстал от товарищей, решив любопытства ради заглянуть на огонек. Под покатым пластиковым навесом рядом с могучим «Драконом» не самой последней модификации, вольготно устроившись в кресле-качалке и сосредоточенно уставившись в экран телевизора, похрустывал галетами Трол. Здесь же у кресла возлежал Злыдень, также внимательно наблюдая за тем, что происходит на экране.

Чтобы ненароком не нарушить идиллию, я потихоньку отступил обратно в темноту и побрел неторопливо, любуясь по дороге неправдоподобно огромными звездами на темном бархате ночного неба. Специфика моей трудовой деятельности время от времени позволяла мне в полной мере насладиться видом звездного неба, но то было совсем другое небо, и звезды там были совершенно другие. По сравнению с тусклыми искорками, мерцающими в ясную погоду над Вундертауном, в настоящий момент над моей головой пылали и переливались различными оттенками огромные шары праздничной иллюминации. Завороженный, я остановился у крыльца своего домика и продолжительное время любовался восхитительным видом, который назвать иначе как «ЧУДОМ» язык не поворачивался…

Как-то неожиданно на небосклоне, словно на экспонированном листе фотобумаги, который погрузили в ванночку с раствором проявителя, стало постепенно вырисовываться женское лицо. Подсознание, помимо моей воли, зацепилось взглядом за несколько звезд и, используя их в качестве опорных точек, самостоятельно начало дорисовать прочие детали. Так бывает, когда смотришь на бегущие по небу облака – каждый из нас один и тот же объект воспринимает совершенно по-разному. Для одного наблюдателя это старинный парусник, для другого – парящий над землей дракон, а для третьего – обыкновенное, ничем не примечательное бесформенное облако. Вот и сейчас, если бы кто-то стоял рядом со мной и, выпучив глаза, изо всех сил вглядывался туда же, куда и я, вряд ли он увидел бы именно то, что видели мои глаза.

Когда «фотохимический» процесс формирования изображения прошел полный цикл, я понял, что передо мной лицо Веры-Варвары. Невольно мысли заструились совершенно в ином направлении. Я вспомнил те далекие, полные безумной страсти времена, когда даже мгновение без любимой казалось серым, пустым и бездарно потраченным. Любил ли я ее? Наверное, да, точно так же, как любил потом не один десяток женщин. Однако была ли это любовь в истинном понимании значения этого чувства? В данный момент найти ответ на поставленный самому себе вопрос было для меня непосильной задачей. А если сформулировать несколько иначе: была ли среди других та единственная, ради которой можно бросить все и сломя голову помчаться на край света? Ответ лежал на поверхности: если бы была – давно помчался, крепко вцепился в нее руками и никуда не отпускал от себя. На звездном экране образ Веры потускнел, но не растаял. Вместо ее лица перед глазами, сменяя друг друга, как в слайд-шоу, начали возникать другие женские лица – все те, кого я когда-то любил, с кем в конце концов расстался по разным причинам и о ком с грустью вспоминал одинокими холостяцкими вечерами. Если быть откровенным, причина всегда была одна – моя личная свобода, а поводов для расставания всех и не упомнишь.

Наконец это завораживающее мельтешение закончилось. Красивое личико Эллины – моей последней пассии, лукаво подмигнув, начало тускнеть и терять очертания. Но, к моему величайшему изумлению, на фоне звездного неба начал постепенно формироваться, набирая цвет, увеличивая яркость и приобретая объем, совсем другой знакомый до мельчайших деталей образ. Никакого отношения к моим любовным приключениям он не имел, и было весьма странно, что именно это лицо вытеснило все остальные. Чтобы избавиться от наваждения, я тряхнул головой, закрыл глаза, но голографический портрет Патриции упорно не собирался никуда исчезать и продолжал маячить перед моим внутренним взором.

Еще немного помотав головой и убедившись в том, что зеленоглазая бестия обосновалась там всерьез и надолго, я выругался вслух витиевато и смачно. Если бы кто-то из моих товарищей оказался сейчас рядом, он бы уж точно подумал, что Коршун изрядно перебрал. По большому счету, мне было наплевать, что обо мне подумают – кроме пары фужеров сухого вина и нескольких бокалов свежеприготовленного фруктового сока, ничего более существенного в мой организм во время вечеринки не попало. В отличие от одного дорвавшегося до выпивки гнома, я в полной мере осознавал, каково назавтра тащиться по офирской духоте с тяжелой похмельной головой. Помогло – навязчивый образ журналистки начал постепенно таять. Хотел ему вдогонку послать еще парочку «ласковых» слов, но не потребовалось – самоуверенное дерзкое лицо окончательно растворилось.

И все-таки перед тем, как войти в дом, я еще разок негромко выругался и на гномий манер (пронеси, Создатель!) похлопал себя по плечу. «Да чтобы между мной и этой самонадеянной мамзелькой, возомнившей о себе невесть чего!» В полном возмущении я набрал в рот побольше слюны и точным плевком отправил в центр гигантского соцветия какого-то местного «подсолнуха», одиноко прислонившегося широкими листьями к фундаменту. В ответ на мою артиллерийскую атаку из переплетений цветочных лепестков выползло нечто, отдаленно напоминающее своим видом шершня средней полосы, только раза в три крупнее и уж точно намного опаснее. Не дожидаясь, когда зверюга расправит крылья и начнет выяснять направо и налево причину своего беспокойства, я поспешил ретироваться в апартаменты, любезно предоставленные в полное мое распоряжение (смех, да и только!) бывшей любовницей.