Руслан Агишев - Верю [СИ]

— Мы закончили, господи Бельский, — Илюшина резко встала с места и, застегнув верхнюю пуговицу халата, смерила его недовольным взглядом. — Желаю, вам здравствовать, — и вышла из кабинета; даже в стуке ее каблуков чувствовалось ее неудовольствием.

Парень же остался со странным чувством, словно его только что едва не прожевали и не выплюнули, как потерявшую вкус жевательную резинку. В добавок, голова еще раскалывалась, как никогда раньше.

— Не обманул, старый. Правда, словно в башке покопались, — пробурчал Алексей, потирая виски. — Квази, дружище, выручил. Постой. А не тебя ли она искала? Больно уж странные у нее заходы были…

Эта догадка мелькнула и тут же забылась под грузом только что пережитых эмоций. Хотя, зря. Было в это идее некоторое рациональное зерно.

Его отвлек вызов с коммуникатора, который был продублирован громким сообщением через внутреннюю связь центра. Парня вызывали в конференц-зал, что было весьма любопытно. Можно было даже сказать, что такого рода вызов, вообще, состоялся первый раз за последние дни. До этого его ежедневный маршрут ограничивался походом до процедурного кабинета и обратно, а из развлечений были уколы и разнообразные замеры физиологических параметров.

— Неужели случилось что-то, — фыркнул Алексей и пошел вправо, куда указывали стрелки; именно в секторе «С» и располагались все представительные помещения. — Будет занятно, если меня, наконец-то, отпустят, — предположил он с глубоким вздохом. — А то надоело здесь до чертиков… Ух-ты, а это что еще за перец?

Метрах в тридцати от него замаячила какая-то новая фигура. Парень уже прекрасно изучил всех, с кем встречался за последние дни. Это было четыре человека — его охранник, сам руководитель исследовательского проекта — маньякоподобный старик и два ассистента в процедурном кабинете. Сегодня к ним прибавилась женщина-мозгоправ. А тут пожаловал кто-то новенький…

— Господин Бельский! — едва Алексей приблизился, плотная невысока фигура тут же развернулась к нем у лицом и превратилась в эдакого колобка, кругленького, щекастенького и сытенького мужичка; черты лица его сразу же расплылись в искренней доброжелательной улыбке. — Для меня большая честь с вами познакомиться. Я весьма и весьма наслышан о вашем героическом поступке.

Бельский ответил неглубоким поклоном на его приветствие. Лицом изобразил недоумение. Интересно, о каком-таком героическом поступке он говорит? Неужели о том взрыве?

— Во время того страшного теракта вы повели себя как истинный герой! — без единого намека на усмешку говорил незнакомец. — Моя супруга, Марья Васильевна даже всплакнула, когда увидела, как вы прикрываете своим телом Ее Высочество. А дочка и вовсе разрыдалась… Очень рад нашей встрече! Ой, прошу меня великодушно извинить, я забыл представиться. Ошлепков Виктор Павлович, собственной персоной. Смею надеяться, вы что-то слышали о моей персоне, — с улыбкой добавил он. — Я владелец самой крупной юридической фирмы нашей столицы. Неужели, не слышали. Хм, странно, — на его лице, кажется, даже обида проявилась, от которой, правда, тут же и следа не осталось. — Даже великие князья к нам обращаются за консультацией. Вот так-то…

Парню пришлось стряпчему кивнуть. Мол, все понял и, кажется, даже где-то слышал ваше имя и название вашей конторы. Этого оказалось достаточно, чтобы тот окончательно пришел в прекрасное расположение духа.

— Ну-с, Алексей Михайлович, приступим, — стряпчий вытащил свой кожаный саквояж (между прочим, изготовленный из крокодиловой кожи). — Сначала о небольшой предыстории. Не так давно мне поступил звонок из имперской канцелярии. Предложили заняться вашим делом. Признаюсь вам, я нисколько не раздумывал, — он улыбнулся во все тридцать два зуба. — Это огромная честь для меня лично и для мои сотрудников тоже… Вчера до глубокой ночи просидел над бумагами. Изучал-с.

Он вытащил из саквояжа внушительный ворох разноформатных бумаг и несколько раз тряханул ими, показывая, проделанный объем работы.

— Скажу вам, весьма прелюбопытнейшее дело нам предстоит, — мужичок в предвкушении потер пухленькие ручки. — Весьма занятное дело… Кое-кто из моих нечистоплотных коллег мог бы сказать следующее. Это дело будет кормить не только меня, но и мои внуков, и моих правнуков. Чувствуете, предстоящий масштаб работы?

Уже сейчас было понятно, что Алексею снова повезло повстретиться с фанатиком своего дела. Чувствовалось, что стряпчий крючкотвор самой высшей масти, мастер апелляций и обращений. Такой любого уболтает до потери сознания, что, пожалуй, неплохо в сложившихся обстоятельствах.

— Очень складывается превосходная коллизия, — он «сунул нос» в одну из выхваченных бумаг, сдвинув массивные очки на самый кончик носа. — Представляете, господин Вяземский несколько часов назад в Дворянской палате зарегистрировал прошение о расторжении договора новика с вами. А знаете какую дату он указал? Весьма любопытно, скажу я вам! — стряпчий даже хохотнул при этом; видно было, что даже сам процесс работы над этим делом доставлял ему почти физическое удовольствие. — Четырнадцатое! Ну, что вы молодой человек! Именно в этот день с вами и произошел тот досадный инцидент.

Только сейчас до Алексея дошло, что юрист досадным инцидентом назвал, устроенный парнем, разгром в Регистрационной палате. Получается, боярин Вяземский просил расторгнуть вассальный договор именно с того самого момента. В этом случае полная ответственно падала только на Бельского, но ни как не на его сюзерена — боярина Вяземского. Вяземский хотел и деньги с него получиться за договор новика, и не отвечать за «косяки» своего вассала. Очень просто и незатейливо! Шах и мат! Парень едва от возмущения не задохнулся, когда до него дошел весь цинизм ситуации.

— Только мы тоже не лаптем щи хлебаем, — стряпчий скорчил такую мину, что в этот момент отчетливо напомнил крупную, побитую жизнью и многоопытную мышь. — Мы тоже именно подадим в Дворянскую палату прошение о расторжении договора с тем лишь отличием, что укажем сегодняшнюю дату. В основаниях для расторжения отметим, что род Вяземских в лице боярина Вяземского демонстративно пренебрег своими обязанностями сюзерена по отношению к роду Бельских и не обеспечил ему защиту. Вы понимаете, что я хочу сказать? Вяземский хотел у вас забрать поместье, но, одновременно, он же и должен был обеспечивать вам в этот момент защиту, как минимум, в юридическом плане. Как мы понимаем, этого не произошло. В итоге, мы выставив боярина посмешившем, — стряпчий буквально сиял от гордости за придуманную им крючкотворную схему.

Стряпчий после этого еще долго вытаскивал из своего саквояжа какие-то бумаги. Одну за другой, одну за другой. Каждую основательно комментировал, после чего предлагал подписать. С этим ворохом документов он и собирался обращаться в Дворянскую палату. Видимо, там сидели махровые бюрократы, если им на «каждый чих» нужна была своя бумажка.