Александр Курзанцев - Командир поневоле [СИ]

Три покушения в течении буквально одного часа чуть было не сделали меня конченым параноиком, но лимит сюрпризов на сегодня, похоже, всё-таки исчерпался, и до ночи, я, окруженный кольцом не пускающей никого стражи, просидел, дергаясь на каждый шорох, в новом, выделенном мне шатре, крепко сжимая в руках посох и не решаясь даже скинуть броню, чтобы смыть липкий пот и дорожную пыль.

Уже ночью, мы с мастером иллюзий, слепили мою крепко спящую копию и ползком, под маскировкой уползли на другой конец лагеря, где меня уже ждал также тайком приехавший в лагерь контрразведчик.

Взглянув в мои ошалелые глаза, Игнациус вздохнул и виновато повесил голову. Говорить я ничего не стал и только устало махнул рукой, присел рядом, спросил, — Пить есть чего?

— Держи, — протянул тот мне флягу и я, благодарно кивнув, наконец вдоволь напился, осушив ту до донышка. Вернув хозяину, с шумом выдохнул, после чего спросил, — Ну и что дальше делать будем?

— Ну что, блин, всё или не все? — в очередной раз отсиживаясь в палатке контрразведчика, после богатого на покушения дня, я жадно пожирал точно не отравленную еду, одновременно с этим зло поглядывая на находившегося тут же Игнациуса.

— Паша, ну потерпи ещё денёк, — слёзно попросил тот, — на рекорд идём, уже двадцать седьмого агента вычислили. Верховный обещал если до тридцати догоним, всем по ордену.

— Угу, — промычал я, прожевывая, — Сутулова, с закруткой на спине. По крайней мере мне точно.

Жадно опрокинув в рот кружку с разбавленным вином, с резким стуком поставил её обратно на стол. — Я скоро подпрыгивать при каждом постороннем звуке буду. Что вы там ещё трех агентов найти не можете?

— Пока нет, — развел руки контрразведчик.

— Так назначьте, — в сердцах стукнул я по колену кулаком, — мы же, эти как его — кровавая инквизитня. Маги вон постоянно втихую ворчат, что мы ни за что людей сажаем. Вот и прихватить трёх на выбор. Причем не надо ни за что, что у нас воровать меньше стали? Самых зарвавшихся, кто уже берегов не видит, дернуть, обвинить до кучи в работе на вражескую разведку и бить до тех пор, пока не сознаются. А может и бить не придётся. Пообещать, что семью и родственников преследовать не будем и готово. Сами во всём признаются.

В наступившей в палатке тишине посмотрел в ошарашенные глаза контрразведчика, спросил, — Что, у вас не так чтоли работают?

Тот молча покачал головой, несколько раз открыл было рот, чтобы что-то сказать, но смог только вымолвить, — Ну вы там у себя в двойке вообще охренели.

— Не, — я вздохнул, — наши тоже так не работают. Просто я думал может вы…

— Мы?! — Игнациус чуть было не сорвался на возмущённый вопль, вовремя опомнился, что в палатке орать нельзя, прошипел, — да как ты вообще… Мы с настоящим врагом боремся, а не с придуманным!

— Ладно, ладно, — махнул я рукой, вздохнул, — просто эта ловля на живца у меня уже вот где. У этих убийц словно соревнование, кто меня прибьет более оригинальным способом. Вчера какой-то жидкой взрывчатки подлили в кувшин в шатре. Я-то не пью, и даже уже не проверяю, сразу выливаю снаружи. А она же как обычная вода, не пахнет и, видать, безвкусная. Отвернулся, а там собак тысяцкого подбежал и слакал сколько-то. Так бедную собачатину на куски разорвало. Тысяцкий потом долго ругался.

С собакой и правда некрасиво получилось. Псина здоровая была и не злая. Вот только не наученная ничего с земли не брать, за что и поплатилась.

С себя вины я тоже не снимал, поэтому метрах в десяти от палатки, после этого, выкопали яму, куда я уже и скидывал все продукты и питьё, что появлялось в моей палатке.

— Ну давай ещё немного подождём? — с некоторой надеждой в голосе проговорил контрразведчик.

— В общем так, — я встал из-за стола, поправил портупею с палашом, сурово нахмурил брови, — завтра сотник Фадранг, совершит на меня покушение. Успешное! — добавил я ещё суровей, взглянув на Игнациуса, — иначе я за себя не отвечаю. Да, кстати, гомункулус готов?

Под гомункулусом понималась моя точная, вплоть до молекулярного уровня копия, правда, не обладающая сознанием. Самое важное в ней было то, что никакой вампир не смог бы определить, что это не настоящий человек.

— Готов, — вздохнул контрразведчик.

— Ну тогда начинаем вторую фазу операции “Смертельный уда…, тьфу, Перелесок. И да, гомункулусу голову отрублю я лично.

— А не страшно? — прищурился инквизитор.

— Страшно, — кивнул я, — но должен только я. Ни у кого, даже у меня самого не должно быть ни тени сомнения в этом.

— А как сотника сюда приведёшь?

— Давно думал, — ответил я, — проще всего объявить, что с других лагерей должны направить сюда на замену по одной сотне каждый. Это воспримут нормально, все же знают, какая вакханалия тут у нас творится. Вигир сразу вызовется добровольцем и с сотней прибудет сюда. Тут мы с ним и махнёмся неглядя. Да, предупреди своих, чтобы ненароком меня не зарубили, когда я в шатер полезу.

— Предупрежу, — грустно кивнул контрразведчик.

На утро я вышел уже из своего шатра, вернувшись туда, ближе к утру, с помощью мастера иллюзий. Вскинув прихваченный щит, отбил очередную летевшую в меня стрелу.

Зевнув, посмотрел на засуетившихся стражников и с проклятиями выскакивающих из палаток легионеров, поднятых резким сигналом тревоги. Судя по бешеным взглядам кидаемым на меня пробегавшими поблизости солдатами, после двух недель регулярных боевых тревог, помимо убийц нанятых вампирами, мне желала смерти как минимум половина лагеря. Но ничего, скоро это закончится.

Стрелка, конечно же, не найдут. Ловкий малый. Все две недели пытается подловить на входе. Стреляет пытается с разных ракурсов, но для стрельбы подходит лишь узкий сектор, который спокойно перекрывается обычным щитом.

Дальнейшее развитие событий я знал заранее. Чем-то это всё напоминало день сурка. Всё время одно и то же, с небольшими вариациями. Где-нибудь ближе к обеду, пока буду ходить по лагерю, меня попытается зарезать кинжалом убийца в облачении легионера. Тоже за все две недели так и не установили кто это, хотя, вроде, весь лагерь прошерстили.

Ну и ближе к вечеру, что-нибудь в моём шатре станет или ядом или бомбой замедленного действия. Для меня поиск этой самой смертоносной вещи тоже был своего рода тестом на сообразительность. Этакий квест с ароматом смертельной опасности. За две недели я даже стал испытывать извращённое удовлетворение, от подобной щекочущей нервы игры.

Вот эта неуловимая троица, хотя я допускал, что это может быть и один единственный суперубийца, но больно разный был почерк, для одного пусть и суперпрофессионала, и резвилась в лагере. Ну а всех остальных, менее профессиональных граждан служба Игнациуса отлавливала ещё на подходе, пополняя свою копилку выявленных агентов.