Райан Кирк - Клинок ночи

— Я пойду. Я дам вам немного времени на прощание. Снова напомню, что девочке и вам будет проще, если это пройдет быстро, но я не буду вас торопить. Такако, как только твой отец уйдет, оставайся в этой комнате. Я вернусь и покажу тебе дом, а потом мы найдем тебе место для сна.

Женщина ушла, ее босые ноги не шумели по отполированному деревянному полу, и отец Такако повернулся к своей дочери. Он обнял ее так, что она не могла дышать. Он держал ее, прижимая к себе, долго. Такако скоро поняла, что ее отец плачет, его слезы катились в ее волосы.

— Прошу, прости меня. Знаю, сейчас ты не знаешь, что происходит, но, когда поймешь, прости. Клянусь, если бы был другой путь, я бы его выбрал.

Он развернулся и пошел к двери. Такако думала, что никогда не видела отца таким раздавленным. Разве работа не радовала? Такако пришла в себя, подбежала к нему и обняла, а потом он ушел. Она не знала, что случилось, но она знала, что долго не увидит отца.

Как только отец ушел, женщина вернулась в комнату. Закрыв глаза, Такако представила, что ощущает присутствие женщины. Было сложно понять ее. Снаружи она продолжала улыбаться, казалась заботливой женщиной. Но Такако не могла прогнать ощущение, что что-то в ней не так. Словно это была маска на лице демона, пытающегося убедить мир в своей доброте.

К сожалению, Такако не могла доказать свои ощущения. Женщина была вежливой, даже без отца она не меняла поведение. Она была вежливой и доброй, не давая заподозрить ее в плохом.

Женщина перебила ее мысли.

— Можешь звать меня «мадам». Так делают все дамы. Я управляю здесь всем. И мне нужно кое-что сделать перед тем, как я отпущу тебя отдыхать ночью. Мне нужно, чтобы ты сняла одежду и легла.

Такако смотрела вперед.

— О чем вы?

— Мне нужно, чтобы ты сняла одежду, чтобы я могла осмотреть тебя. Мне нужно убедиться, что ты здоровая и в обещанном состоянии. Иначе твой отец не покинет здание.

Такако не так поняла. Надежда сверкнула в ней. Может, она будет не в порядке, и отец заберет ее. Но она должна была вести себя с честью, так что не озвучила надежды.

— Отец говорит, что я никогда не болела. Он этим гордится. Он сказал, что для девочек необычно никогда не болеть.

— Уверена, твой отец умен, но мне нужно увидеть самой, чтобы я могла заботиться о тебе лучше.

Такако вдохнула пару раз, обдумывая это. Почему-то она вспомнила о мужчинах на крыльце. Этот дом на миг показался ей тюрьмой. Слова женщины были тут законом. Она начала раздеваться. Мадам следила, не мигая, и Такако было неуютно.

Когда она закончила, мадам двигалась с отточенной легкостью. Она осмотрела ее, долго разглядывала Такако между ног. Такако казалось, что ее оценивают, хотя мадам не показывала на лице свои мысли.

Мадам медленно отошла.

— Сколько тебе лет?

— Десять, но скоро исполнится одиннадцать.

— Ты знала, что твой отец сказал, что ты старше?

— Нет. Он знает, что мне десять. Мне часто говорят, что я выгляжу старше, из-за моего роста.

— Ты знаешь, почему ты здесь?

Такако опустила голову.

— Нет.

Женщина отошла от Такако и принялась расхаживать по комнате. Она поглядывала на Такако. Даже Такако знала, что женщина пытается понять, что с ней делать. Ее отец соврал, и планы женщины пошли не так, как она ожидала.

— Я не этого ждала, но это может сработать. Ты слишком идеальна, чтобы использовать тебя в десять. Слишком юна. Хотя за твою работу заплатили бы мужчины, но это быстро тебя износит. Тебе нужно быть старше, чтобы я получила больше.

Такако услышала «работа», но ей показалось, что мадам имеет в виду что-то другое. Мадам приняла решение.

— Думаю, ты будешь очень ценной для меня. Ты начнешь как слуга. Будешь готовить, убирать, помогать другим женщинам. Когда тебе будет пятнадцать, я продам твою девственность. Я смогу с тобой получить много денег? Что думаешь об этом?

— Я пришла работать. Мне нужно вернуть честь своего дома.

Мадам рассмеялась.

— Не думаю, что здесь это произойдет, но я о тебе позабочусь. Все мои женщины важны для меня, потому что они долго работают на меня.

Женщина встала и поманила Такако за собой. Она привела Такако на третий этаж, где была удобная кровать, шкаф и зеркало.

— Спи, Такако. Завтра первый день твоей другой жизни.

Семья Морико всегда жила на границе между лесом и фермой. Хотя Морико было всего семь, она знала историю. Ее прапрадед выбрал эту землю после долгого процесса. Ее предок был солдатом, но искал спокойное место для семьи. Он выбрал хорошо. Поколениями семья зарабатывала двумя способами. Они получали деньги с фермы и хвороста. Когда времена были хорошими, семья Морико жила хорошо. В плохие времена они голодали.

Для Морико и ее семьи выгоднее всего были бревна из леса. Отец Морико еще выращивал растения, но они оставались для семьи, чтобы выживать в холодные месяца. Семья была большой, из шести детей — четыре мальчика и две девочки. Морико была четвертой, после двух братьев и старшей сестры Семья старалась. Старшие братья Морико помогали отцу в лесу рубить деревья. Морико, ее сестра и два младших брата ухаживали за полями и домом. Морико завидовала старшим братьям. Она хотела быть в лесу с отцом.

Даже в семь Морико знала, что отличалась от остальной семьи. Да, вся семья была громкой, но отличие лежало глубже. Она всегда была любопытной, хотела учиться, часто слушала долгие речи отца, потому что одна из всех детей его слушала.

Несколько дней назад Морико была в лесу с отцом. Они провели почти весь день за делом. Отец учил ее, какие деревья нужно срубить следующими, зачем. Мама Морико не одобряла такие знания для нее, но отец Морико знал, как много это значило для нее, он не видел повода отказывать ей, он учил ее делу наравне с сыновьями. Близился вечер, и отец завел ее глубже в лес, в старый лес. Ее отец, практичный человек, все еще придерживался старых традиций. Края леса с юными деревьями были отличными местом для рубки, но он всегда садил новые взамен тех, что срубил. Он не рубил больше, чем было нужно, и он никогда не вредил старым деревьям.

Морико спросила его раз об этом, но он сказал, что старые деревья были особыми, что рубить их — ужасный поступок.

Как ее отец, Морико почитала старый лес. Ей нравилась его тишина и тьма. Она невольно ощущала, что тут рождались истории, с которыми она росла. Она представляла, что ощущает разных зверей вокруг, и порой ей казалось, что она даже ощущала деревья, будто стариков и старушек, следящих за миром.

По пути Морико спрашивала отца обо всех зверях. Вскоре она поняла, что отец, знавший о лесе больше всех, не всегда замечал зверей так, как она. Морико часто спрашивала о животном, указывала в его сторону и задавала вопрос о нем. Но он не всегда его видел, а порой и не догадывался, что зверь был там.