Олег Мир - Колдун

Я развернулся на голос, в трех шагах от ступенек стоял, мой заочный знакомец бегун, в близи он казался шире и старше. Сегодня он был одет по-простому спортивный костюм, зимнего образца, на голове черная шапка.

— Да конечно, — я спустился вниз, и хотел было повторить действия здоровяка в зеленом комбинезоне и отдать сигареты, но передумал. Позерство какое-то получается.

Протянул открытую пачку, на полноватом лице мужчины растеклась неловкая улыбка. Он вытащил одну сигарету, я молча протянул зажигалку.

— Благодарствую.

— За то, что здоровье помогаю губить, — не весело хмыкнул я.

— И за это тоже.

Табачный дым, угодивший в ноздри, дал отчетливо понять, одной сигареты мало, и требуется еще одна доза. Повторив нехитрые действия товарища по травле организма, глубоко до боли в легких затянулся. Бегун подошел к скамейке легким движением смел куцый слой снега, уселся, закинув ногу на ногу. Я последовал за ним, не было с его стороны ни приглашения, ни намека, но предаваться пагубным привычкам в компании всегда веселей, чем одному. Не успели мы докурить и треть сигареты как за спиной послышался игривый девичий голос.

— Юрий Николаевич, мы же с вами договаривались.

Я повернулся, а мой молчаливый компаньон по курению, спрятал сигарету в полуприкрытой ладони, словно пристыженный студент, застуканный деканом. Он даже голову чуть вжал в плечи. Обладательница голоса оказалась высокая блондинка, с виду лет тридцати пяти, с аккуратным ухоженным лицом. Спортивный костюм такой же, как и у собрата по никотиновой зависимости, только женской вариации. А вот и напарница бегуна объявилась.

— Оленька я только пассивно, вот с товарищем, — неумело соврал Юрий Николаевич.

— Ай яяй яяй, — она шутливо погрозила пальцем подходя к нам, — с плохой компанией связались.

И заливисто засмеялась, словно шутка была эталоном юмористического жанра.

— Нет. Это товарищ мой по работе. Вы бегите не травите свои легкие понапрасну, я вас скоро нагоню.

— Ммм, звучит заманчиво, — весело прощебетала она, и уже мне строго, — а вам должно быть стыдно, хорошего человека травите.

— Стыдно, — коротко ответил я.

Она снова улыбнулась и легкой трусцой побежала, в сторону проезжей части.

— Приношу свои извинения, что втравил вас в свое небольшое хулиганство.

— Ничего страшного. Ваша подруга? — спросил я, пытаясь удовлетворить давнишнее любопытство.

— Да, но не в том смысле, что вы подумали. Мы просто друзья, хотя она всячески и пытается перевести дружбу в более так сказать тесное русло.

— А что же вы упираетесь?

— Вам, наверное, покажешься странным, — он сделал глубокую затяжку, и рассеянно наблюдая за тлеющим огоньком на конце сигареты, продолжил, — что столь эффектна барышня, обратила внимание на обычного пролетария, без выдающихся физических данных. Я и сам честно слово поражён, — похоже, ему отчаянно хотелось выговориться, я не мешал, — мы с ней давнее знакомые по лестничной площадке, все эти годы дальше дежурных: «здрасти и как дела» разговоры не заходили. И тут семь месяцев назад я развелся, и она буквально через месяц, проявила ко мне интерес. Так получилось, что мы одновременно решили заняться спортом, а именно бегом по утрам. Сначала был простой обмен любезностями позже дружеская болтовня, а сейчас все идет к сближению. А я не хочу, вот не хочу и все тут.

— Так вы ей, так и скажите, — мы оба докурили и теперь мяли окурки в пальцах, не зная, куда их деть.

— Так я и говорил, а она словно слышит, но не воспринимает отказ. А я к своему страху все больше и больше поддаюсь ее чарам. Она милая и приятная женщина во всех отношениях, чуть навязчивая, но это не страшно. А я не хочу отношений, никаких вообще, хочу быть один. Я почти сорок лет жизни отдал близки, родителям, жене, детям. А что себе? Воскресное утро с газетой и ежемесячная рыбалка с друзьями? А я просто хочу напиться водки во вторник вечером, затем мучить похмельем в среду, и без всяких дум о родных. Хочу смотреть фильмы неделями напролет, попивая черный чай. Или же просто собраться с утра, отпроситься вместо работы и на рыбалку, и чтобы потом не каких немых упреков. Я просто хочу побыть эгоистом. Это разве настолько плохо?

Он чуть поник, затем зло фыркнул и выкинул окурок в небольшой сугроб на краю тропинки.

— Не знаю, каждому свое, — честно ответил я.

— Вот и я не знаю. Вы не серчайте, что я вас своими проблемами нагрузил. Старею. Ладно, побегу я. А то Оленька опять ворчать начнет.

Он резво убежал, а я остался в замешательстве на скамейке. Клубок спутанных мыслей постепенно выпрямлялся, в нечто цельное и до этого ускользавшее за другими событиями. Я силился зацепиться за образы, сложить их в одну картину мира. Пока выходило плохо. Не хватало чего-то, а интуиция подсказывала, стоит подцепить последнюю нить, то все свяжется в цельный красивый узор. И я назову себя дураком за то, что сразу не увидел столь очевидную вещь. Сколько я не мучил свою головушку, пытаясь совладать с мыслями, но ничего так и не добился, только еще больше запутался.

В квартиру я заскочил буквально на секунду, даже не разувался, взял деньги, и бегом вниз искать такси. Пусть пару часов ничего не решат, но впустую их тратить тоже не хотелось. Надо отправляться в тату-салон и выяснить про Витька все возможно. Начинать допрос буду с пряника, тем горьче потом покажется кнут. Такси оказалось на привычном месте, назвал адрес. Парень лет двадцати, чуть запнулся не сразу вспомнив, куда надо ехать, после моей подсказки, воспарял духом и лихо вывел транспортное средство в общий поток машин. Памятуя об просьбе мастера, заехал в магазин и практически не разбирая набрал сладостей. Легкое подношение всегда настраивает на более открытый лад.

Повиляв чуть по дворам, мы подъехали к знакомой двери, с неоновой вывеской «Завтра Август». Хм, вроде в прошлый раз другая была, но не суть. Расплатился с водилой крупной купюрой, и отмахнулся от неохотно протянутой сдачи, поспешил к двери.

Успел нанести лишь два удара, как дверь распахнулась, и на порог вышел хозяин тату-салона, одетый в махровый синий халат, на ногах все равно берцы с вывалившимся языком наружу и шнурками, тянувшимися следом. На лысой башке появилась татуировка виде, синей стрелки.

— Здарова! — первым сказал он, и протянул руку к пакету, пришлось отдать.

— Здарова! Зайду?

— Понятно дело зайдешь, — он, увлеченно разглядывая внутренности пакета, просеменил в помещение, — молодец с первой попытки запомнил, что сладкое лучше горького.

Я захлопнул дверь, стянул шапку, и одной рукой принялся расстегивать пальто. В помещении оказалось чудовищно жарко и еще больше накурено, ажно в горле заскребло.