Александр Тув - Ходок – 13

Осудив человеческую жадности (про себя и никак не демонстрируя своего отношения к ней, ни вербально, ни невербально), Денис с шопингом завязал, вернулся в отель и занялся изучением Атласа Декхарта. Когда человек занят интересным делом, время летит незаметно и старший помощник чуть было не пропустил момент, когда нужно было спуститься в ресторан, если он конечно же собирался спать этой ночью с грелкой и амортизатором. Но, чуть не считается и он застал там Джолу, занятую вместе с другими девушками сервировкой ночного «шведского стола».

Прекрасная официанточка с радостной улыбкой подскочила к Денису и сообщила, что вот-вот освободится. Юный романтик, у которого только-только заколосились жиденькие усики и вскочили обильные прыщи, может терзаться от непонимания — как к нему относится предмет его обожания, который то бросит ласковый взгляд, то проигнорирует, как пустое место, то обольет ледяным презрением, то кокетничает с соперниками, ввергая любящее сердце в пучину отчаянья, а вот опытный мужчина, проливший за свою жизнь в межполовых битвах ни одну цистерну спермы, всегда может точно сказать сам ли он нравится девушке, или же ей нравятся его кошелек, положение в обществе, политическое влияние, или же еще какая иная привходящая грань его личности, не полученная естественным путем при рождении.

Это совсем не означает, что юная красавица не может полюбить немолодого миллионера не за его деньги, а за те качества с помощью которых он им стал, так что, теоретически, старший помощник допускал, что может привлекать девушку и тем, что заплатил семь килограммов золота за номер в гостинице и тем, что как-то эти деньги сумел раздобыть. Но, как опытный мужчина, он тверда знал, а точнее — чувствовал, что нравится девушке безотносительно своих выдающихся финансовых достижений. И, честно говоря, это льстило его мужскому самолюбию. Пустячок-с, а приятно!

Денис устроился за свободным столиком неподалеку и принялся ждать, когда Джола покончит со своими должностными обязанностями и можно будет направится в «нумера». Есть пока не хотелось, но, чтобы не терять время даром, он прихватил со «шведского стола» кувшинчик с каким-то терпким вином, похожим вкусом и ароматом на «Алазанскую долину», нарезку сыра и принялся неторопливо смаковать то и другое. Минут через пять освободившая девушка подсела к нему за столик.

— Будешь? — старший помощник показал глазами на кувшинчик.

— Нет, — покачала головой прекрасная официантка, — нам в зале кушать и пить запрещено.

— Возьмем с собой, — предложил Денис.

— Возьмем, но не это, — улыбнулась Джола. — Я другое люблю.

Она вернулась к «шведскому столу», взяла большое блюдо и стала набирать туда разнообразные вкусности, щедро представленные на столе. Хозяин отеля очень дальновидно поступал, не давая гостям, заплатившим бешенные деньги, ни малейшего повода для недовольства — ссориться с далеко не последними благородными и Искусниками — себе дороже, поэтому представленный ассортимент и объем деликатесов мог бы послужить визуализацией основного принципа так и непостроенного в СССР коммунизма — от каждого по способностям, каждому по потребностям. Заполнив блюдо «по потребностям», девушка захватила в придачу бутылку какого-то темного, практически черного, вина и сияя довольной улыбкой направилась к Денису, улыбавшемуся не менее радостно.

Направилась, но, не дошла. Когда до старшего помощника остался буквально один шаг, выражение лица Джолы в одно мгновение изменилось — будто щелкнул переключатель. Обаятельная улыбка сменилась выражением крайнего отвращения, словно девушка прижалась лицом к роскошному букету, надеясь насладиться его ароматом, а вдохнула запах выгребной ямы после теплого летнего дождя. Выражение своего лица Денис не видел, но, скорее всего, оно стало, мягко говоря, охуе… ну, в смысле — ошеломленным. Такой засады он никак не ожидал и ведь ничего не предвещало, черт побери!

А Джола, между тем, не менее резко, чем поменяла выражение лица, изменила курс и плавной походкой от бедра направилась к соседнему столику, за которым вольготно расположился поджарый брюнет, лет сорока пяти, одетый с особой аристократической небрежностью, выдающей наличие вкуса и денег. Эти качества, дополненные перстнем серебряного Искусника, стройной фигурой и мужественным выражением лица образовывали коктейль, который наверняка действовал на нежные женские сердца сногсшибательно. Старший помощник почувствовал укол ревности, чего с ним давненько не случалось.

«Ну, ладно, — думал он, — решила пойти с ним — можно понять — перец видный — тогда, зачем сначала подошла ко мне? Непонятно…»

«Может поиздеваться решила?..» — неуверенно предположил внутренний голос, сам не особо верящий в это дикое предположение.

«Ага-ага — чтобы я пожаловался хозяину на плохое обслуживание, а на ее место только свистни, и она вылетела с работы, как пробка из-под шампанского! — невесело хмыкнул Денис. — Это вряд ли… Здесь же золотое дно! Эльдорадо! Можно заработать на всю оставшуюся жизнь. Непонятно…»

«Да и вообще — ссориться с аристократом… — признал правоту носителя голос, — как сцать против ветра! Непонятно…»

Пока старший помощник предавался этим невеселым размышлениям и если называть вещи своими именами — обтекал, Джола уселась красавцу мужчине на колени, он по-хозяйски ее облапал и они страстно поцеловались. В этот момент в голове у Дениса «Леприконсы» начали исполнять свой главный хит:

Картинка и звуковой ряд прекрасно дополняли друг друга, но, никакого удовольствия от этого старший помощник, разумеется, не испытывал, а так как мазохистом он ни в коем случае не был, то решил дальше за чужим счастьем не подглядывать, не завидовать и не ревновать.

«Ничего страшного, — попытался утешить носителя внутренний голос. — Каждый, хоть раз в жизни, с изумлением осознавал, что тот „мерзкий тип“ нравится „твоей“ девушке гораздо больше тебя! Шок, конечно же! Но, не смертельный…!»

«Но, все равно неприятно, — вздохнул Денис. — И непонятно…»

«Да уж…»

Больше в ресторане делать было нечего и старший помощник начал подниматься со стула, чтобы покинуть место своего позора, доползти до своей берлоги и там начать зализывать многочисленные кровоточащие раны в своей душе, однако, поймав насмешливо-презрительный взгляд своего счастливого соперника, понял, что сделать этого не может. Мышцы отказались выполнять прямой и недвусмысленный приказ головного мозга.