Анастасия Анфимова - Injectio Платины [СИ]

Спускаясь в долину, она заметила неподалёку висевшую на ветках дерева куртку ярко-синего цвета, но торопясь как можно быстрее вернуться за девушкой, не стала останавливаться, проследовав к хижине.

К её несказанному удивлению там никого не было, а внутри царили грязь, пыль и запустение.

Но всё-таки какая-никакая крыша над головой, надёжные стены из толстых брёвен, печка с широкой лежанкой и вмурованным котлом.

Переживая за больную, женщина не стала задерживаться и, оставив вещи, поспешила за больной.

Поднимаясь обратно, она вспомнила ходившие в монастыре разговоры о том, что именно в этих горах произрастает самый лучший золотой корень. Чрезвычайно редкое растение, обладающее выдающимися лечебными свойствами.

Рассказывали, будто бы кое-кто из местных простолюдинов зарабатывает на этом большие деньги, пропадая в горах по нескольку месяцев. Скорее всего, этот домик когда-то построили именно сборщики корня или обычные охотники на пушных зверей. Но как о нём узнала Платино?

Неужели девушка одна из них? Но почему тогда она не говорит ни на одном из наиболее распространённых языков Благословенной империи? Монахиня знала, что Сын Неба, да продлится его жизнь десять тысяч раз по десять тысяч лет, правит многими народами. Но она никак не ожидала встретить в этих землях человека, не способного общаться с окружающими. Как же девушка могла дожить до таких лет, не выучив хотя бы несколько самых простых и общеупотребительных слов?

Каким образом она вообще здесь оказалась? А может, её привезли в страну как пленницу или рабыню? Немного узнав свою спутницу, женщина не исключала, что та, сбежав из какого-нибудь невольничьего каравана, бродила по здешним лесам, отыскав этот домик, а уж потом как-то попала к почтенному Вутаи.

Недаром тот так заюлил, когда монахиня спросила его про документы на покупку девушки. Если бы они добрались до Букасо, Сабуро обязательно попросила бы брата разобраться в этой тёмной истории.

Но теперь работорговец мёртв, а Бано Сабуро так же недосягаем как Сын неба.

Больная выглядела очень плохо: губы покрывала сухая корка, тело сотрясала непрерывная дрожь, а полузакрытые и затуманенные глаза смотрели куда-то в небо, похоже, уже ничего не замечая вокруг.

Тем не менее женщина решила отнести её в долину и дать возможность умереть под крышей.

Почти у самого домика девушка принялась просить пить. Монахиня намеревалась сначала устроить её на лежанке, а потом сходить за водой. Но спутница умоляла так жалобно и настойчиво, что женщина заколебалась. Она вдруг вспомнила, что больные петсорой, в дополнение ко всем прочим страданиям, испытывают сильнейшую жажду, которая у Платино, должно быть, стала уже совершенно невыносимой. Не желая усугублять мучения несчастной, Сабуро осторожно опустила её на землю и поспешила в домик за миской из сушёной тыквы, которую нашла на сундуке. Схватив её, женщина почти бегом устремилась к ручью.

Она ещё ни разу не видела, чтобы кто-то пил с такой жадностью. Наверное, из-за этой торопливости желудок и изверг большую часть воды обратно. Тем не менее после этого девушка смогла сама подняться и пройти в домик, где первым делом потребовала снять с сундука корзину с рисом.

А дальше начали происходить и вовсе удивительные вещи!

Оказывается, в ларе лежат две какие-то странные сумки. Или это были завёрнутые в непонятную ткань ящики? Женщина просто не успела ничего толком рассмотреть.

Тяжело с хриплым бульканьем дыша, Платино рывком выдернула самую маленькую из них за кожаные ручки и, перенеся на лежанку, одним движением сделала в ней длинный разрез от одного края до другого! Потом достала две коробочки самого затрапезного вида из плотной белой бумаги, несколько странного вида цилиндриков, размером с палец, заклеенных то ли в вощёную бумагу, то ли в сушёный рыбий пузырь.

Абсолютно ничего не понимая, монахиня попыталась закрыть дверь, откуда ощутимо тянуло холодом, но невольно попятилась от злобного рычания спутницы. В первый миг Сабуро испугалась, посчитав это проявлением безумия, которое, случалось, овладевало больных петсорой, но быстро догадалась, что девушке просто нужен свет.

Тут у неё в руках появился пузырёк из необыкновенно тонкого и прозрачного стекла. Проделав непонятную манипуляцию, Платино отломила от него кончик и отвернулась к лежанке. Из-за этого монахиня упустила часть её действий, пока не догадалась шагнуть в сторону.

К этому времени жидкости в крошечном сосуде заметно поубавилось. А девушка держала в руках один из тех странных цилиндров с очень тонкой иглой на конце. Её она воткнула в блестящую крышку другого флакона, чьи стенки покрывали непонятные знаки, а внутри пересыпался белый порошок, похожий на пудру или муку самого тонкого помола.

Женщина разглядела, что в прозрачном цилиндрике находится жидкость, скорее всего из сосудика с запаянной крышкой, которую теперь выталкивает поршень.

И тут Сабуро вспомнила, что совсем недавно видела рисунок и читала описание подобного рода устройства, используемого в медицине одной очень далёкой заморской державы, чьи корабли впервые объявились в портах Благословенной империи лет пятьдесят назад.

Люди, мало чем отличавшиеся от датогайцев, охотно скупали чай, шёлк и фарфор, предлагая взамен, кроме золота и серебра, стойкие краски, стеклянную посуду и зеркала, а также всяческие диковины.

Выяснилось, что далеко за бурным и свирепым Западным океаном лежит большая и богатая страна, населённая многочисленным народом. При первом же знакомстве с их культурой и искусством стало ясно, что они слишком грубы и примитивны для обладающих художественным вкусом, благородных и образованных людей Благословенной империи, гораздо лучше понимающих изящество и изысканность.

Обычаи заокеанских невежд мало чем отличались от нравов других отсталых народов. Однако некоторые их чисто утилитарные изобретения показались кое-кому из учёных настолько любопытными, что они перевели на цивилизованный язык несколько книг этих варваров, посвящённых различным областям знаний.

Благодаря всё тому же столичному знакомому настоятельницы один такой трактат попал в библиотеку монастыря «Добродетельного послушания», где с ним ознакомилась Амадо Сабуро, когда вместе с другими монахинями собирала тексты по врачеванию.

Вспомнив тщательно выполненный тушью рисунок, женщина больше не сомневалась в том, что видит перед собой именно шприц, предназначенный для грубого введения лекарства непосредственно в тело больного. После прочтения пояснения, подобный метод показался Сабуро не просто варварским, а прямо-таки чудовищным, способным принести больше вреда, чем пользы. Более того, она даже предположила, что учёный, переводивший трактат заокеанских дикарей, что-то напутал. И вот теперь ей пришлось самой стать свидетельницей применения шприца.