Владислав Бобков - Целитель чудовищ - 6

Джун махнул рукой и похлопал себя по груди напротив сердца.

— Это грызло меня днями напролет. Я не мог ни есть, ни спать. Самый сильный алкоголь казался обычной водой. И тогда я пошел на невероятное. Я пришел за советом к монахам.

У Стаса дернулся глаз. Уж чего-чего, но такого конца истории он не ждал.

— Ха-ха-ха, — заржал Джун. — Не ожидал? Дальше будет еще круче. Я, как и ты, ничего не ждал от этой встречи. Думал эти лысые ублюдки начнут затирать мне про молитвы богам, всепрощение, карму и всю ту хрень, что они любят рассказывать крестьянам. Но меня так все достало, что я уже надеялся просто на чудо.

— А они не стали?

— Ты слушай и не перебивай, — «по-доброму» посоветовал Джун, но быстро сменил гнев на милость. — Короче, приперся я в их этот монастырь. Они, когда на меня глянули, то сразу просекли кто я. Ну и начали задираться и угрожать гневом даймэ. Что, дескать, кровавому воителю, вроде меня, нечего делать в их обосанном Ками месте. Я тоже не смолчал и принялись мы друг друга по-всякому оскорблять.

Вспоминая эту часть, сенсей с ностальгией улыбнулся.

— А потом бац, прибегает мелкий пацан и, кланяясь, тянет меня прямо к настоятелю. Монахи в шоке, но молчат. Мне тоже стало интересно, что это он до меня решил спуститься. Пока шел, думал, увижу какого-нибудь деда, старше моего прадеда, но меня встретил мужчина лет сорока. Мне тогда самому было лет тридцать.

Джун прикинул на пальцах свой возраст.

— Да, где-то столько. И знаешь, смотрит он, так, ну, по-доброму, что ли, что я напрочь забыл все те злые слова, что хотел ему бросить. А потом он спрашивает: «Что тяготит тебя, дитя?». А я ему возьми и расскажи.

Ордынцев с все возрастающим вниманием продолжал слушать.

— Так, этот настоятель внимательно меня выслушал, а потом и говорит: «Ты, дитя, всю свою жизнь жил для кого-то. Убивал для кого-то, тренировался для кого-то и даже страдал для кого-то».

Джун перекинул травинку в другой уголок рта.

— Ну я его тогда и спрашиваю, ради чего мне тогда жить? Должен ли я жить для себя? А сам попутно думаю, не стать ли мне отступником? Чтобы никому больше не служить.

— Так, настоятель огорченно покачал головой и сказал вот что: «Служение себе тоже не должно стать для тебя обузой. Живи и получай от жизни удовольствие. Вот и весь мой тебе совет».

Не надо было быть провидцем, чтобы увидеть разочарование на лице Стаса.

— Вижу, что ты не впечатлен, — удовлетворенно кивнул Джун. — Я тоже был раздражен, но потом я все же понял, что он хотел мне сказать. Возьмем, к примеру, тебя, Широ.

Стас насторожился.

— Как только я тебя увидел, то сразу понял, что ты не воин. Ты не чувствуешь упоения схватки, соревнования силы и мастерства. В любом бою для тебя важна победа и только она. Процесс тебе не интересен. И это не плохо. Но не чувствуя радости битвы, в любом бою ты видишь для себя лишь угрозу. А это заставляет тебя тренироваться и расти. Опять же, в этом нет ничего плохого.

Джун внимательно посмотрел на Ордынцева.

— Вот только ты уже давно прошел тот предел, когда ты был слишком уязвим. Но ты все равно продолжаешь считать себя таким же слабым, как и вначале пути.

— Вам легко говорить, — злые слова вырвались из Ордынцева раньше, чем он успел их остановить, поэтому он решил закончить. — Вы — высший воитель. Если вы встретитесь с высшим, вы не умрете, в отличие от меня.

— О чем я и говорю, — кивнул сенсей. — Посмотри на себя. Сколько тебе лет? Двадцать три? Двадцать пять? Ты уже сильнее большинства обычных средних воителей, которым может быть тридцать лет! И ты достиг этого уровня за считанные годы. И ты все равно продолжаешь рвать жилы, не ценя того, чего ты уже достиг.

Джун тихо засмеялся.

— Об этом и говорил тот настоятель. В своей жажде чего угодно, мы рвемся вперед, надеясь ее утолить. Но проблема в том, что некоторые колодцы невозможно наполнить, как бы ты не старался. Если ты даже станешь высшим, то просто осознаешь, что тебя могут убить сразу несколько других высших. Стань на уровень главы великого клана? Так останутся другие главы. Понимаешь, это путь в никуда.

Стас хранил мрачное молчание.

— Все эти годы ты изо всех сил бежал вперед, а когда увидел, что так и стоишь на месте, то ты почувствовал бесполезность усилий. Но это не так. Ты не стоял на месте, просто каждый раз ты ставишь цели еще выше, не ценя достигнутого. Живи здесь и сейчас, глупый Широ. Оцени собственные достижения, а не отмахивайся от них, будто они ничего не стоят. Заставь себя жить не ради чего-то, а просто жить.

Сенсей замолчал, сказав все, что хотел.

Стасу тоже нечего было сказать. Ему было что обдумать.

Вдруг высший резко хлопнул в ладоши.

— Ну а теперь, коль мы разобрались с «обязаловкой», почему ты тратишь свою жизнь зазря, я предлагаю все-таки пойти и хорошенько отметить то, что мы выжили! Ведь зачем еще жить, если не для того, чтобы радоваться своим победам и успехам?

Двигаясь следом за сенсеем, Стас неохотно признал, что в словах учителя есть небольшое зерно истины.

Это не значило, что принцип «наслаждайся жизнью» стал для него так близок, но то, что не надо зацикливаться и сходить с ума, он мог понять.

Также все это дело невольно заставило его кое-о-чем вспомнить.

Зачем заново изобретать колесо, если можно позаимствовать чертежи у кого-то еще?

*****

— Господин Сатоши очень занят! — напрочь отказывался идти навстречу Стасу один из выживших помощников рунного мастера Гайбацу. — Он занят гениальными размышлениями и ваше появление ему помешает.

— Вот как, — Стас растянул губы в ухмылке, которая заставила молодого мужчину насторожиться. — Понимаю. Но в таком случае мне не остается ничего иного, кроме как обратиться к господину Джоноро о замеченной мной незаконной деятельности одного из рунных мастеров.

Ордынцев уже развернулся, как в спину ему прилетел напряженный вопрос.

— Что вы имеете ввиду?

— А, сущая мелочь, — не поворачиваясь, ухмыльнулся Змей. — Просто один из помощников многоуважаемого мастера Тэкехиро в тайне от своего учителя незаконно делал и продавал печати. Уверен, это разобьет доброму мастеру сердце, когда он узнает виновника. А ведь он непременно его узнает…

— Подождите, — выдавил из себя Рю, избегая смотреть в глаза насмехавшегося над ним Стаса.

На то, чтобы этот небольшой спектакль сработал Ордынцев потратил неделю. Хватило всего лишь небольшого наблюдения за поместьем старика, чтобы понять, что проникнуть к нему не могли даже высшие. Все они уходили, обрушивая на голову упертого старика проклятия и оскорбления.

Сатоши плевать хотел на угрозы и деньги. А его ученики и горящий над домом барьер защищали его даже от силового варианта.

Вот только если барьеры и печати неприступны, то вот люди подобным похвастаться не могут.