eQzy - Вершитель Судеб!

Тогда что такое эта грязь? Неужели печать не может выдержать?

Делаю пару шагов вперёд, выйдя за пределы пяточка безопасной земли.

Из печати вновь вышла чёрная жижа. Она вела себя словно приливная волна, приходя и уходя, или, скорее, как кровь, которая поступает в сосуды после очередного биения сердца.

Протягиваю к ней руку…

Резко отдёргиваю.

А разумно ли будет трогать непонятную зловредную вещь, которая выходит из моей души. Вещь, которая соединена с Богом, что пытается пожрать мой разум и душу?

Нет.

Но…

Я видел свой дальнейший Путь, и я был жив. Значит, всё быть в порядке и…

Тут есть эта печать, если бы её так легко было бы уничтожить или нарушить, то это было бы нецелесообразно. Божественная печать не рухнет так легко, лишь от одного жалкого касания, всё же, у светлого Бога должна быть гордость, иначе он бы и не был Богом.

Встаю на колено и протягиваю руку вперёд, прикасаясь ко Злу.

Перед глазами мелькают образы смерти во всех её формах и проявлениях. Внутри нутра зарождается чувство и желание… Мне вновь нужно нести раздор и хаос. Появляется безумие, хотелось разорвать всех живых существ, насиловать, подчинять, расширять зону влияния и, конечно же, нести Страдания, боль, опустошение… При этом, наслаждаясь всем этим в процессе, создавая всё больше и больше пороков, ненависти и грехов.

Сейчас я должен был начать биться в припадке, смеясь, крича и матерясь, но…

Улыбаюсь.

Это так мило.

Правда? И вот это контролировало меня? МЕНЯ?

— Ахахаха!

Смеюсь радостно, беззлобно.

От моего смеха гниль, казалось, застыла, перестав продвигаться вверх по руке.

– Какой-то жалкий пришелец решил проникнуть в мой мир? – шепчу, – В мир, где я Царь и Бог? В мою душу?..

Моя Гордость была задета.

Сильно задета. После тысяч повторений циклов, я больше не был так легко подвержен контролю. Ведь эта миазма тьмы, жалкая слизь, параша, была рассчитана на обычного человека… На смертного, на меня прежнего.

Но никак не на меня нынешнего.

На того, кто полностью контролирует свой разум и порывы!

В самой глубине души начало медленно пульсировать чувство тепла и энергии, дарующей уверенность в себе и в завтрашнем дне.

— Никто не смеет контролировать мой разум! Никто и никогда! Больше нет!

Тяну руку дальше, в эту слизь, с силой проникая в неё своей сутью и разумом.

Чем глубже я тонул в этой смоле, тем больше зловредных мыслей проникали во внутрь, но…

Это не был мягкий незаметный яд, что капал по капельке, разъедая здравомыслие и рациональность, это не был сладкий уксус удовольствия, что даровал привыкание по каждому глотку свободы. Это была мощная стена цунами, которая полностью контрастировала со мной нынешним.

И здесь было не жалкое подобие меня.

Здесь был я.

И я имел Гордость.

Тьма медленно втянула меня в самую глубину…

***

Я оказался в полностью чёрном пространстве.

Усики тьмы тянулись ко мне, пытаясь пожрать, сломать, совратить, скрутить и уничтожить. Сделать меня таким же, как они: обычным придатком огромного существа, состоящего из тысяч таких же несчастных душ, как и я!

Постепенно Великая Тьма вновь начала собираться в исполинскую копию меня. На заднем фоне этого существа, в небесах, привычно расположились мёртвые красные карлики, бывшие звёзды. Чёрные дыры медленно втягивали пространство, пожирая всё и вся, символизируя непреодолимый цикл энтропии.

Из тьмы появился и Он.

Первый Грех, Смерть, Дьявол.

Существо, похитившее мою душу в обмен на Власть..

Оно стояло гордо, прорезая своей огромной фигурой всё видимое пространство, разливаясь своей тьмой, как сам воздух: Безгранично и Неостановимо.

Вдыхаю в себя этот гнилостный запах. Вдыхаю ещё, и ещё, глубже и глубже.

Гнило, мерзко, низко.

Его гигантский рот раскрылся, открывая кроваво-красное пространство за границей пустой черноты. Из пасти, словно отделяясь от нёба, появился длинный гибкий язык, тем временем, зубы резко проросли своими пиками гигантских небоскрёбов.

Первый Грех, скопление тысяч-тысяч грешных душ, существо вне понимания человеческого разума, заговорило:

– Здравствуй… — его голос множился сам на себя, превращаясь в какофонию звуков, — Ты пришёл сам… – он улыбнулся, эта улыбка была похожа на грустную, радостную, печальную, весёлую, на усмешку и на полуулыбку, на всё и ни на что одновременно, – Ты всё же решил принять свою Судьбу и отдаться своей материальной душой… Хи-ха-хааааа…

Он смеялся, из-за его смеха тряслось всё: звёзды, чёрные дыры, тьма, красный свет и даже я.

В прошлый раз…

В прошлый раз, когда я был тут, своим жалким подобием себя, я не мог соображать. Лишь рядом с этим существом мой разум прыгал в безумном катарсисе всех различных форм безумия и просветления, скрываясь в страхе и лживой браваде храбрости, но сейчас…

Сейчас, пройдя сквозь тысячи-тысяч вариаций своих жизней, я, как бы, стабилизировался сам на себя, став чем-то крепким, неподвижным, осознанным и несгибаемым.

И я видел его. Его истинное я, а не жалкую оболочку тьмы.

Это существо не имело своей формы, внешнего вида, истинной осознанности. Каждый раз, когда кто-то создавал новый Порок, свой Грех, и становился Вестником, это существо заключало односторонний контракт и пожирало его душу, забирая его черты характера, его личность, воспоминания, убеждения и всё, что делало существо разумным существом…

— Здравствуй… Я… Хех… — издаю лёгкий смешок.

Этот демон уже забрал часть меня в тот момент, когда родился Вестник Страданий. Оно забрало мою личность, мой грех, всего меня, записав его в себя и культивировав до абсолюта, познав все грани. И сейчас это существо было и мной и теми тысячами безумных психопатов, маньяков, насильников, предателей, социопатов, что создали свои Пороки, пронеся их сквозь свои Грехи.

Общее коллективное сознание, что создало одну всеобщую волю.

— Ахахаха… — продолжаю тихо смеяться.

Это было умным, хитрым, целеустремленным и даже мудрым. Оно познало каждый людской порок, играя на их струнах, как самый лучший музыкант в мире. Оно познало каждую отрицательную частичку людей, монстров, существ из других рас и, возможно, даже Богов.

И сейчас это существо застыло. Казалось, что его улыбка всё ещё тлела провалом бесконечного каньона. Казалось, что в ней всё ещё было безумие, радость и горе.

Но что-то крутнулось. Больше оно не было таким самодовольным и гордым, таким уверенным и бескомпромиссным.

– Кто ты такой?.. – его голос снова звучал, как крик младенца, плач женщины, вопль зверя, как голос трухлявого старика и крепкого мужчины, но в нём появилась интересная вопросительная интонация.

— Я? – указываю на себя, продолжая мягко улыбаться, усики тьмы не останавливались, мягко поглаживая меня, пытаясь приласкать, сломать волю и подчинить разум, даровать панику, безумие и тремор, – Я лишь Александр…