Наталья Бутырская - Идеальный донор. Академия-2 [СИ]

Когда он выплеснул весь гнев, страх, боль и чувство вины, он отошел на шаг и, вытирая шелковыми рукавами лицо, спросил:

- А ты не слышала про Сиволапа? Его поймали? Его обидели?

Су покачала головой:

- Нет, но завтра придет моя дочь, я могу попросить узнать о нем. Кто его отец, где он живет?

- Его отец, — Байсо запоздало всхлипнул, но сдержался, — его отец погиб во время бунта. Он жил в северной части города. Зря я попросил отвести меня к Горлянке.

Тут ему в голову пришла одна мысль.

- Я слышал, что Зимняя Цапля противостоит господину Шао, — едва слышно сказал Байсо. — Может, я как-то смогу ему помочь?

Женщина как-то подобралась, посуровела и также тихо ответила:

- Раньше-то я относила письма в одно место, но как взяли-то Горляночку, так письма никто и не забирал. Не могу я помочь.

- Я знаю одно место, но теперь мне нельзя выходить из дома, а то я бы такого нарассказывал, ух! Ты сможешь попросить дочь отнести письмо туда? И захватишь еще немного денег, вдруг Зимней Цапле понадобятся?

Старая Су закивала, обняла напоследок мальчишку и ушла, пообещав зайти ближе к вечеру. А Байсо радостно бросился писать несколько записок. К его удивлению, после постыдной истерики и слез он словно ожил, теперь ситуация не казалась ему безвыходной. Он обязательно выкрутится.

***

Весна в Ваньшань пришла хоть и поздно, зато решительно. Стоило только солнцу приподняться повыше над горизонтом и заглянуть в первый раз в расселину между горами, где ютился городок, как изменилось все, даже воздух. Стремительно таяли надоевшие сугробы, обнажались склоны, и цвет Ваньшаня с серого изменился на черный, а затем без промедления на зеленый.

Травы, получив капельку тепла, сразу пошли в бурный рост. Городские власти выжимали все силы из шахтеров, добирая последние партии камней для продажи, женщины и калеки днями и ночами работали на складах, сортируя и упаковывая товар. Байсо думал, что по идее они должны были делать это по мере добычи, постепенно, но мэру было выгоднее заплатить за пару недель круглосуточной работы, чем в течение всего года за несколько часов в день.

Дети и женщины из ста семей усердно трудились на своих полях, спеша посадить зерно и овощи. Скорее всего, и мать Бохая ходила на сев, переживая за своего потерявшегося сына. Байсо думал переправить ей весточку через старую Су, но не стал рисковать. Сумасшедшая женщина могла на радостях сболтнуть кому-нибудь, и тогда у мэра возникли бы ненужные вопросы.

В целом, работа через старую служанку оправдала себя. Байсо щедро оплачивал ее труд, а она исправно передавала его письма, пересказывала общегородские новости, что, конечно, было несравнимо с тем потоком информации, что собирала ему Горлянка, и жалела бедного мальчика. Су считала, что Байсо всего лишь помогает Зимней Цапле, а тем временем он отдавал указания нескольким людям, работу с которыми он планировал наладить перед запретом мэра.

Сиволап больше не появлялся в городе, и Байсо мысленно попрощался с ним.

Периодически господин Шао вызывал к себе мальчика и озвучивал текущие переговоры со связником дяди Ань. Например, он захотел заработать еще больше денег и отправить не только пустые кристаллы, но и заполненные Ки.

- Это хорошо, — протянул Байсо, — но разве это не привлечет внимание зверей во время каравана? Такое количество Ки будет сиять на весь лес. А вдруг какая-нибудь трехвостая лиса учует и уничтожит караван?

Мэр довольно расхохотался, потирая руки:

- Для такого случая я приберег несколько рулонов шелка, которые, кстати, «Синий ветер» также оплатит.

- Шелк? А как шелк может помочь? — не понял Байсо.

- О, это непростой шелк, его делают какие-то особенные голубые черви. В стране Белокрылого Быка запрещено его вывозить за границу. Если прикрыть этим шелком хоть тысячу полных кристаллов, никто не сможет уловить или увидеть Ки, даже стоя в двух шагах от повозки.

Байсо сразу оценил возможности этой ткани. Это просто драгоценность для всех шпионов, воров, караванщиков и торговцев. Можно обшить кошель изнутри таким материалом, и никто не увидит, какой амулет ты носишь или сколько с собой таскаешь кристаллов. Сейчас тайники с Ки и амулетами защищены массивами, но ведь начертатель, что рисовал их, будет знать об этом месте. А при наличии загадочного шелка от голубых червей уже не требуются гильдийцы, и можно самостоятельно скрыть клад от чужих глаз. Да! Ведь еще можно продавать небольшими кусочками, и в розницу его с руками оторвут, а мэр собирается продать бесценный товар какому-то торговому дому?

Господин Шао подмигнул растерявшемуся мальчишке:

- Первую сделку можно заключить и в убыток, помнишь? Хотя уж я-то в убытке не останусь.

Несмотря на то, что мэр теперь пребывал в хорошем настроении, он по-прежнему не выпускал Байсо за порог. Даже когда приехал караван, и весь город радовался привезенному прошлогоднему зерну, мясу и прочим продуктам, мальчик торчал в поместье. Единственное, как он сумел отомстить, так это выкупить приличный запас еды руками шахтерского фонда, чтобы приберечь на черный день.

Лишь спустя неделю, когда торговцы двинулись в обратный путь, Байсо разрешили выйти вместе с мэром, чтобы проводить их. Десятки тяжелогруженых повозок проезжали мимо, в некоторых под огненным камнем и тонким слоем иноземного шелка лежали драгоценные заполненные кристаллы. Байсо знал, что Ки, которая вложена в них, это энергия, что сдавали истощенные жители Ваньшаня в качестве налога. Таким образом, мэр не только занимался запрещенной добычей и продажей кристаллов, но и торговал государственной собственностью — Ки. Даже одного из этих преступлений уже было достаточно для казни через медленное выкачивание энергии.

И Байсо достаточно было ошибиться всего лишь один раз, и мэр, несомненно, стер бы его в порошок.

Чем больше я размышлял над словами Кун Веймина, тем меньше мне все это нравилось, особенно сам факт подобного разговора. Зачем бы ему раскрывать одному из самых проблемных учеников свои заветные цели? Это вполне могло оказаться очередной проверкой, как тогда с наказанием Теданя? Непродуманных решений от него не исходило ни разу, насколько я знал главу академии. Или он хотел узнать, что я думаю о перевороте? Как самый непредсказуемый, возможно, я был для него своеобразным индикатором настроя студентов, им же и вдохновленных, показатель готовности или неготовности учеников поддержать наставника. Возможно, он ждал откровенного восхищения предложенным воплощением идеи — борьбы за справедливость и процветание каждого простолюдина? Пожалуй, я должен был высказать открыто все, что думал о подобном перевороте. Хотя бы из благодарности… Я же должен был испытывать это чувство. Да, умом я мог оценить его помощь и поручительство, но только умом…