Крис Кельм - Отвергнутые Боги Годвигула. Книга 3

— За водой ходил, — напомнил я ему.

— И все? Больше ты мне ничего не хочешь рассказать?

Я покачал головой.

— Что ж, может быть, это прочистит тебе память, — буркнул он, достал глиняную фигурку и взялся за булавку.

Зная заранее, чем это все обернется, я рванулся, было, к нему, но острая игла впилась в сурваш раньше. Я рухнул, как подкошенный и принялся кататься по земле, испытывая немыслимые мучения.

— Вспомнил?

— Да, да! — закричал я. — Я нечаянно наступил на ногу какому-то орку, и он сказал, что я наказан.

— Это все?

Раз он спрашивал, значит, была для этого причина, поэтому я решил ничего не скрывать:

— А еще я дал по морде какому-то рабу у колодца, но он это заслужил!

— Ты сам раб и не имеешь права наказывать другого раба, даже если он был неправ. Запомни это! А чтобы не забыл на будущее…

И Двадар снова вонзил булавку в глиняную фигурку.

Боль оказалась настолько нестерпимой, что я отрубился.

Первая неделя пребывания в Огуле оказалась довольно плодотворной. Я поправил забор вокруг скромных владений Двадара, заменил прогнившие доски на крыше, отскоблил пол, перемыл окна, смазал дверные петли и прочее, и прочее. Дом старого орка приобрел давно утраченный уют, а я заработал почти десять тысяч пунктов экспы, собирая их по крохам. Что было более удивительно — я поднял Телосложение и Интеллект — наверное, награда свыше за все мои труды. Но что толку от этих Атрибутов, если мои Навыки были заблокированы?

Я был занят с рассвета до заката, но при этом не валился с ног от усталости. Возможно, сказывался высокий Уровень и сравнительно неплохо прокачанная Выносливость. Впрочем, стоит замолвить словечко и за Двадара. К своему единственному рабу он относился… скажем так — могло быть и хуже. Он постоянно наблюдал за мной, но в его взгляде не было той неприязни, какую я замечал по отношению к варши у других орков. Кормил он меня тем же, что ел сам, не докучал излишним надзором, не подгонял без необходимости, но и без работы не оставлял. Хозяйство находилось в таком запустении, что забот мне хватило бы еще не на один день.

А меня ни на миг не оставляла мысль о побеге, особенно в минуты мнимой свободы. Казалось, стоит лишь выйти за ворота и… Но рабов не выпускали за пределы города без особого разрешения. А главное даже не это: я сам, моя жизнь были прочно привязаны магией крови к глиняной фигурке, находившейся во владении моего хозяина. И вскоре я узнал о том, что случается с теми, кто сомневался в способностях местного шамана.

В тот день я белил забор, когда домой вернулся Двадар.

— Идем со мной, варши! — сказал он и прошел мимо, даже не обернувшись. Мог ли я ему отказать?

Нет.

Он привел меня на площадь, где помимо административных зданий находилась арена. Я уже знал, что временами ее использовали для показательных экзекуций. Вот и сегодня посреди площадки стояла клетка с запертым в ней хумансом. Я видел его лишь однажды, но слышал о нем едва ли не каждый день. Это был самый строптивый раб в Огуле. В прошлом — ремесленник, захваченный во время последней вылазки орков на правобережье Курона. За свой несносный характер он постоянно получал оплеухи, как от своего хозяина, так и от других рабов, страдавших по принципу коллективной ответственности за его выходки. Не стерпев издевательств, он решился на побег. Два дня он был свободным человеком, и вот его все же поймали.

Не трудно было догадаться о том, что теперь его собирались примерно наказать. Именно для этого со всего Огула согнали других рабов — чтобы, значит, увидели, что случается с беглецами. На экзекуцию пришли посмотреть и многие другие жители города — народу было полно.

Из ближайшей кузни принесли наковальню, появился Аршак, Сар-Шан и хозяин непокорного раба — тот самый гоблин, едва не ставший и моим хозяином. Глава города толкнул проникновенную речь. Благодаря «врожденному» дару Богини Яри — я имею в виду способность к быстрому обучению, — по прошествии недели я уже начал немного понимать орочий язык, поэтому основные тезисы уловил без помощи переводчика. Впрочем, Аршак повторил свои слова и на более понятном хумансам языке: непокорность наказуема, а попытка побега и вовсе карается смертью.

Владелец несчастного раба молча поставил на наковальню глиняную фигурку и взял из рук одного из орков боевой молот — слишком большой для худосочного кьяр-ни. Но он поднатужился, поднял оружие над головой и гулко опустил его на наковальню. Глиняная фигурка разлетелась на куски, и то же самое произошло с находившимся в клетке рабом — его разорвало на части, окропив кровью стоявших в первых рядах рабов. Ошметки плоти и дробленые кости разлетелись по всей арене.

— Вздумаешь сбежать, тебя ждет то же самое, — пригрозил мне Двадар…

Демонстративная казнь, а еще больше — неотвратимость наказания, произвела на меня гнетущее впечатление. Именно на это и рассчитывали орки. Им не обязательно было устраивать утомительную двухдневную погоню за беглецом. Они могли уничтожить его дистанционно. Но нет, они потратили время и силы, поймали непокорного раба, вернули его в Огул и казнили прилюдно — чтобы другим было неповадно.

Будучи Звездным, я был застрахован от смерти, но не от сопутствующих ей неприятностей. Умерев в тщетном стремлении обрести свободу, я вернусь в этот мир на Точке Привязки в Огуле, которую контролировали хозяева города.

И все начнется сначала.

Проклятье! О побеге можно было забыть…

Но уже следующий день подарил мне надежду однажды стать свободным. У старика Двадара прихватило сердце. Честно сказать, я начал за него переживать. Не скажу, что слишком уж проникся к своему хозяину. Меня волновала собственная судьба в случае его возможной смерти. Меня могли перепродать и на этот раз не так удачно. Я даже попытался помочь старику добраться до дома, но он гордо отказался и куда-то ушел. А когда вернулся, подозвал меня и сказал:

— Мои дни на исходе, но я не могу умереть, не закончив последнее дело, которое удерживает меня в этом мире. Сам я стар и не могу его выполнить, а детей у меня нет — все ушли туда, откуда не возвращаются, поэтому поручить его мне некому. Кроме тебя. Именно для этого я тебя и купил. Выполнишь — отпущу на свободу.

— Какое дело? — оживился я. Не важно, что задумал Двадар — я не собирался упускать, пожалуй, единственной возможности снова стать вольным человеком.

Орк окинул меня взглядом и сказал:

— Я долго наблюдаю за тобой, но до сих пор не уверен, справишься ли ты с моим поручением? Чтобы это понять, я собираюсь тебя испытать. Только что я разговаривал с Аршаком и сказал ему, что мой раб легко одолеет в бою любого из его рабов. И он принял вызов.