Тальяна Орлова - Академия нечисти: пленных не берем [СИ]

Хлестнуло его чуть снизу в бок, Лоран даже вскрикнуть не успел – волна швырнула его выше, чем я собиралась, а потом резко толкнула к земле. Он уже в полете как-то неестественно выгнулся, а потом приземлился за кустами в стороне с тихим, но очень неприятным хрустом. Этот звук заставил меня замереть, а через секунду и вовсе метнуться к нему. Сломанные кости лечатся без труда, хотя и не без боли. Зато в следующий раз будет выбирать выражения. Да только приземлился он на каменную кладку вокруг небольшого выключенного фонтанчика, прямо головой о булыжники…

Мир вокруг замер, сердце остановилось, я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть, но кое-как сумела сделать еще шаг. Сюда немного попадал свет от фонаря с дорожки, потому я рассмотрела, как от темной головы парня прямо по камню бежит струйка крови. У меня рот открылся в нелепой попытке глотнуть воздуха и запустить саму себя на действия. Упала на колени перед ним, прижала руку к шее – и от собственной ладони началась нервная дрожь, через секунду заколотившая все тело. Пока боясь потерять надежду, я продолжала искать пульс, хлестала по щеке, прислушивалась к сердцу, но мозг нехотя, сопротивляясь, жестоко проталкивал в себя уже понятное – я только что убила сына Верховного Мага. Потому что безумная дура, не умеющая контролировать эмоции.

Схватилась руками за лицо, намереваясь закричать от отчаяния, но от паники даже звук из горла не шел. Я убила его – не специально, конечно, просто не рассчитала силы и не подумала о том, куда именно он летит. Набор необратимых случайностей, которые начались с моей несдержанности, но моя вина не идет ни в какое сравнение с последствиями. Если прямо сейчас сбегу, то Знающие будут разрезать меня на части неделями, чтобы я от боли сошла с ума – и в этом они будут правы, даже сопротивляться не стану. Но притом сразу же стану первой подозреваемой. И уже завтра в Оланир придет следующая война ради отмщения, от которой родина уже не оправится.

Я через силу заставляла себя думать, зачем-то разглядывая руки под отсветами фонаря и считая, скольким людям я только что подписала смертный приговор. Сильный маг на воздушный удар среагировал бы точно, такой ерундой одаренных не убьешь. Потому Знающие наверняка ошиблись – сильнейший маг за тысячу лет все-таки Иниран, отец Лорана. Но если на секунду допустить, что они правы, тогда придется вспомнить о единственном незыблемом условии всей моей работы на имперской территории: сильнейший за тысячу лет маг на момент прорыва должен быть жив. Он может пребывать в каком угодно состоянии: искалеченный, парализованный, одурманенный, обманутый, но живой. Но еще через секунду я опустила трясущиеся руки. Даже если тем магом является его отец, то как раз тот, собрав всю свою и армейскую мощь, пойдет на Оланир за убийство единственного ребенка. К моменту прорыва от моей страны останется дымящийся котлован.

Я снова подалась к нему, с силой разжала челюсть и несколько раз вдохнула воздух. Искусственное дыхание при такой травме не поможет, но меня, как мага воздуха, не учили другой реабилитации. Его губы были теплыми, я зацепилась за это ощущение, вынуждая себя верить, что еще не все потеряно. Возможно, просто глубокая потеря сознания? Снова начала бить по щекам, надеясь на любую реакцию – пусть хоть ресницы дрогнут, и тогда я смогу остановить слезы. А ведь я никогда не плакала – ни одной слезы не проронила за весь возраст, который способна вспомнить. Сейчас же не была в силах сдержаться и умоляла:

– Очнись, Лоран, не умирай. Давай же, запусти сердце, вдохни… Святые духи, не умирай, умоляю!

Я сжала теплый шарик на его груди, проклиная бесполезную штуковину, которая его от меня не уберегла. Но им же начала прижимать к голой коже шеи, к скуле – везде, где позволяла дотянуться цепочка. Там же есть какой-то заряд, и пусть эта искра создаст чудо. От безуспешности попыток я снова прижалась к его лицу, уже не пытаясь сдержать боли, приподняла его голову, не обратила внимания на теплую кровь на затылке, шептала прямо в щеку – все еще умоляла очнуться, даже приказывала, чтобы не смел умирать. Хотя, конечно, понимала, что мои приказы здесь слышать уже некому.

Может, надо нести его к некроманту? Вайду или лучше к господину Шолле? Лоран умер совсем недавно, сильный некромант сможет его поднять без труда. Я не очень хорошо разбираюсь в воскрешении мертвых, но скорее всего вернется уже не совсем Лоран – в лучшем случае его тень с его воспоминаниями. И вряд ли это уже кого-то спасет. Но других вариантов просто не оставалось. Бежать – точно плохая идея. Лучше пусть воскресят то, что от него осталось, а я признаю свою вину – так и заявлю, что убила его из личной неприязни, и моя страна к этому никакого отношения не имеет. Тогда будет проще всего – если поверят, то казнят, и дело с концом.

Я с трудом подняла его еще выше, вынудила тело согнуться. Тяжело, своей силы не хватит, чтобы перенести его к ректору. А бросить его здесь одного отчего-то тоже было страшно – как если бы верила, что стоит его только оставить, дух окончательно отлетит прочь, и тогда никакая некромантия не вернет даже часть его личности. Потому я вздергивала его, как могла, и подтыкала под спину воздух, намереваясь окутать плотной подушкой и с ее помощью поднять. Лоран уже лежал на сгущенной волне, поднимался с ней вверх, а я все еще вытирала слезы и сопли, вставая на ноги. Гладила по щеке, представляя, что он просто уснул.

И потому от спокойного голоса вскрикнула:

– До сих пор было интересно, а сейчас мы куда поехали?

Тело полетело опять на землю – правда, теперь с высоты не больше полуметра. Я от неожиданности вообще забыла его поддержать. Упала назад и отползла немного, силясь глотнуть воздуха. Лоран легко сел, повел плечами, как будто разгонял кровь по затекшей спине. Морщась, потер шею. И уставился на меня с улыбочкой:

– Заклинание мнимой смерти, всего четвертый уровень. А кровь – вообще второго, любой новичок это умеет, хотя в общем курсе такой бесполезной ерунде не учат. Вот для того люди и заканчивают академию – чтобы на такие розыгрыши не попадаться. Думал тебя провести, но началось занимательное представление. Я считал, мы друг друга ненавидим, а ты выла, как будто самого любимого человека потеряла. Ты в меня влюбилась, что ли? Как там было? «Не умирай, кошмарный ты негодяюшка, никогда тебе больше грубого слова не скажу, только не смей умирать»?

– Какая же ты мразь… – все-таки после паузы мне удалось это прохрипеть. И плевать, что я подобное действительно могла обещать. Некоторые люди грубости просто выпрашивают.

Он легко вскочил на ноги, подошел ко мне и – это казалось немыслимым – протянул мне руку. Я теперь уставилась на нее, не понимая, чего после всего произошедшего он от меня хочет. Не помочь же подняться, в самом деле?