Ника Веймар - Наука зелий, магия любви [litres]

– А сам не расскажешь? – отозвалась я. И на этот раз силы изображать веселье закончились. Шагнула вперёд, крепко обняла его, уткнулась носом в плечо и пожаловалась: – Я чуть с ума не сошла от беспокойства! Боялась, что иллюзия спадёт, что её обнаружат, что ты сам случайно скажешь что-нибудь не то и выдашь нас обоих.

– Оливка, ну я же не дурак, – снисходительно проговорил Маркус, поглаживая меня по спине в области лопаток. – Эй, ты носом не хлюпай, ещё мне не хватало тут реки из слёз! Я сам паниковать начинаю, когда на моём плече девушки рыдают. Всё, успокойся, есть у тебя зачёт, я играл так, что хоть сейчас на сцену королевского театра! Мне бы вручили «Золотую арфу» как лучшему актёру. Твой препод, пока в ведомости расписывался, сказал, что он весь семестр видел, что ты можешь больше, чем показываешь. Видишь, Лив, как человек в тебя верил! И не разочаровался, что характерно. А теперь давай, топай к себе переодеваться, и либо мы пойдём на оставшиеся пары, либо всё прогуляем и пойдём в кафе заедать твой стресс чем-нибудь вкусным. Второй вариант мне нравится больше. И вообще, мне тоже было сложно выполнять задания даже не вполсилы, так что я заслуживаю компенсации. Значит, кафе. Вот и договорились.

К концу этого монолога я немного успокоилась и даже улыбнулась. Марк, как обычно, заболтал меня и отвлёк от дурных мыслей. И против похода в кафе я не возражала. Тем более оставшиеся пары были непрофильными и, в принципе, за один прогул преподаватели точно никого жестоко не карали. Ну, потребуют лишний реферат – напишу, не проблема. А маленький отдых мы сегодня точно заслужили.

Чуть позже, когда вышли за ворота академии, Марк неожиданно на полуслове оборвал рассказ о том, как он старательно изображал нечеловеческие усилия на зачёте, и с улыбкой заявил:

– Кстати, иллюзия вообще отличная. Твои девчонки из группы мне очень сочувствовали, отпаивали водой. А потом, когда возвращался уже, встретился с огневиком с третьего курса у выхода из учебки. Ты его всё-таки интересуешь, Оливка, точно говорю! Он какой-то странный вопрос задал, что-то про то, честно ли ты покоряешь мужские сердца. Я сказал от твоего имени, что на его сердце не претендую.

– Правильно сделал, – кивнула я. – А он что?

– А ничего, промолчал, посмотрел внимательно и ушёл, – пожал плечами Марк и хохотнул: – Точно ничего не просёк. Слушай, такое странное ощущение, когда с тобой парни флиртуют, так и хотелось рявкнуть: чего пялитесь, я свой, я нормальный, хватит уже меня взглядом раздевать! Не, Оливка, я больше на такое не соглашусь. Разве что снова – ради тебя.

Нет, ну не гад ли! Сам меня уговорил на сие сомнительное предприятие, а теперь делает вид, будто любезно согласился. Марк такой… Марк!

– Сходи на свидание с Шедом, – медовым голосом предложила я.

– Да ну тебя в подводную пещеру с кракеном! – фыркнул Маркус. – Это неинтересно. Нет драйва, ощущения опасности. Кстати, а ты вторую порцию чудесного питья сварила? У меня зачёт послезавтра, но там всё проще, чем ожидалось. Преподаватель сказала, что будем варить только два эликсира: обезболивающий и сонный. Я верю, что ты сделаешь вид, будто безбожно тупишь у стола с травами, возьмёшь вначале парочку лишних, потом внезапно вспомнишь, что они не нужны… Короче, справишься. Сваришь, ответишь то, что там в билете из теории будет требоваться, и всё, я навсегда забуду про это твоё зельеварение. Кстати, тупым валенкам вроде меня посоветовали воспользоваться чем-нибудь для улучшения памяти. Но сама понимаешь, если руки кривые, не спасёт даже идеальная память. – Немного помолчал и добавил: – Хотя могу попробовать сдать сам, чего тебе лишний раз рисковать. Думаю, это проще, чем физподготовка.

– Марк, мы же договорились, – укоризненно протянула я, хотя на душе потеплело от его искреннего беспокойства. – Завтра ночью всё приготовлю, а послезавтра будет у тебя зачёт. Кстати, ты мне подал очень неплохую идею. Пожалуй, сегодня сварю я простенькое зелье для улучшения памяти. Пригодится при подготовке к экзаменам. Даже в лабораторию не пойду, оно проще компота.

– Поделишься, – тут же заявил друг. – Не то чтобы я на память жалуюсь, но хорошее зелье лишним не бывает. Пусть будет в запасе.

– Ты хомяк, – расхохоталась я. – Мне это сейчас не нужно, но дай, спрячу на всякий случай.

– Я предусмотрительный и запасливый, – наставительно поправил меня Маркус.

В кафе мы провели часа полтора, пока окончательно не объелись сладостями и не выпили столько чая, что он разве только из ушей не выливался. А потом ушли гулять по берегу моря. Сейчас оно было слишком холодным, чтобы купаться, но Марка это не остановило. Как и отсутствие полотенца, чтобы вытереться. Фыркнул, что магу воды оно ни к чему: влага и так послушно исчезнет с тела. Наплавался вволю, пока губы не начали синеть от холода. Лишь тогда выбрался и, мелко стуча зубами, принялся натягивать одежду.

– Придётся ещё и что-то антипростудное сварить, – протянула я и поёжилась. – Бр-р-р-р, смотрю на тебя и аж самой холодно!

– Если бы тебя, моя дражайшая подруга, при взгляде на меня бросало в жар, я бы забеспокоился, – белозубо усмехнулся Маркус.

– Оставлю эту честь другим девушкам, – хмыкнула я. – Кстати, ты когда наконец-то покажешь мне свою новую зазнобу?

Улыбка на губах Марка изменилась. Стала более мягкой, задумчивой, пожалуй, даже нежной. Я давно не видела его таким… романтичным, что ли. И тем сильнее захотелось познакомиться с той, что зажгла в моём друге внутренний свет.

– Знаешь, а пойдём прямо сейчас, – решительно произнёс он. – Минта часто приходит в таверну днём.

– Она тоже работает там? – уточнила я.

– Можно сказать и так, – кивнул Марк. – Она поёт по вечерам. Но платит ей не хозяин, а посетители, кто сколько хочет.

– Менестрель, значит, – подытожила я. – Здорово. Никогда не видела девушек-менестрелей.

– Не совсем, – покачал головой друг. – Она… В общем, пойдём, сама увидишь.

Минта оказалась хрупкой черноволосой девушкой с фарфорово-белой, почти прозрачной кожей и глазами цвета моря. Глубокий тёмный аквамарин завораживал, затягивал, точно омут. Иссиня-чёрные волосы переливались на свету гладкими волнами. Серебристый звонкий голос напоминал журчание родниковой воды по камням. Изящная, нежная, точно драгоценная статуэтка, она казалась нездешней, будто и не принадлежала этому миру. Я прекрасно понимала чувства Марка: не поддаться очарованию Минты, её мягкой женственности было невозможно. Нет, она не пыталась кокетничать и сводить с ума единственным взмахом ресниц. Просто оставалась собой. Говорила, дышала, двигалась плавно, текуче. Просто была.

С Марком она общалась, как с добрым знакомым, не больше. А мой говорливый друг рядом с ней внезапно стал молчаливым и косноязычным. Не он один, впрочем. Вихрастый паренёк-подавальщик, то ли сын хозяина, то ли младший брат, бойко обслуживающий немногочисленных сейчас посетителей, подойдя к нашему столику, вмиг начал мямлить и спотыкаться на каждом слове, заворожённо глядя на Минту. А меня она пугала. Я знала, кто сидит напротив меня. За каждым её словом, вздохом, взглядом я чувствовала бездну. Холодную, пугающую, терпеливо выжидающую. Голодную. Минта напоминала мне клеотис – морскую лилию. Хрупкие, точно восковые, розовые лепестки, сводящий с ума аромат. Но одного неосторожного прикосновения было достаточно, чтобы яд проник в кровь. Моментально чернели вены и мельчайшие кровеносные сосуды, а когда сеть смертельного узора доходила до горла, человек задыхался. Я знала об этом растении, потому что высушенные особым образом лепестки клеотиса использовались в некоторых снадобьях. В основном тех, которые разрешалось готовить исключительно имеющим лицензию зельеварам.