Роберт Сальваторе - Время не властно

В какой момент моя попытка спасти утопающего становится героической? В какой момент мои действия дают мне полное право называться героем?

И в какой момент я запрещу своим ближним прыгать в смертоносное озеро, кишащее хищными рыбами, чтобы попытаться меня спасти?

А я уверен в том, что такой момент наступит. Есть точка, в которой ответственность перед собой перевешивает, и должна перевесить, ответственность перед обществом.

Но где она находится?

Думаю, немногие специально задумывались над этой дилеммой, но с подобным вопросом каждому из нас приходится сталкиваться в жизни постоянно, каждый день. Где заканчивается ответственность перед самим собой и начинается более широкая, глобальная ответственность перед обществом?

Допустим, я – ловкий охотник, мне сопутствует удача, и я наполнил кладовые запасами на зиму. Правильно ли, справедливо ли будет, если я позволю своим соседям голодать? Поделившись с соседями, я получу лишь скудное питание, проведу зиму, полную лишений, но благополучно доживу до весны. Разумеется, мой долг – спасти от голодной смерти неудачливого охотника!

Меня удивляет, сколько людей и других разумных существ, встреченных мною, ответили бы «нет» на этот вопрос. Они сказали бы, что не стоит терпеть резь в животе ради спасения жизни соседа, они оправдали бы себя за такое решение, обвинив неловкого охотника в его неудачах.

Я снова привожу крайность в качестве примера, но этот пример все же близок к повседневной жизни, к ежедневному выбору, с которым мы сталкиваемся в реальности, к выбору, который является ничуть не менее важным. В чем заключается твоя ответственность, помимо ответственности за собственную жизнь? Перед спутником жизни, перед детьми, братьями, родителями, более дальними родственниками, соседями, незнакомцами?

Мне кажется, ответы на эти вопросы определяют тебя как личность больше, чем какие-либо другие твои поступки.

Законы королевства или другого государства пытаются очертить четкие рамки ответственности в повседневной жизни своих граждан. Например, в поселении Одинокий Лес, входящем в союз Десяти Городов, удачливый охотник обязан делиться со всеми согражданами пищей один раз в день, а избыток также делится поровну между всеми жителями Одинокого Леса. Но в Дуган Холе, тоже одном из Десяти Городов Долины Ледяного Ветра, те, кому не удалось запасти провизию на зиму, обречены голодать. А те, кто сумел настрелять достаточно дичи и наловить рыбы, будут защищать свою добычу ценой собственной жизни, даже если запасы их слишком велики и большая часть продуктов испортится к тому моменту, когда в тундру придет весна.

Никто из жителей Дуган Хола не пытается изменить эти обычаи, не пытается преобразовать жестокие нравы людей, оправдывающих первобытный «закон джунглей». Разумеется, есть люди в Брин-Шандере, главном из Десяти Городов, которые приветствовали бы перемены, поскольку голодающие обитатели селений, расположенных по берегам озера Красные Воды, неизбежно ищут помощи у ворот столицы.

Я предпочитаю Одинокий Лес, как и мои друзья, потому что теперь помощь ближнему приносит мне больше всего удовлетворения, а значит, это почти эгоизм!

В Брин-Шандере живет одна старая женщина, которая подбирает бездомных кошек и собак и приводит к себе домой. Она посвящает им свои дни, кормит, стрижет, ласкает, дрессирует своих зверей и неустанно пытается найти им новых хозяев среди жителей города.

Она настолько предана своему делу, что ест очень мало и почти не спит. Однажды я спросил ее, неужели она готова пожертвовать лишним часом сна для того, чтобы отправиться искать пропавшего кота.

– За каждый час, который я отдаю отдыху, может умереть беззащитное, ни в чем не повинное маленькое существо, – сказала она мне.

Люди Брин-Шандера считают ее сумасшедшей; честно говоря, сначала я сам сомневался в том, что она адекватно воспринимает реальность и правильно расставляет приоритеты. До того дня, пока не поговорил с ней; но теперь я считаю ее одним из самых разумных, добрых и самоотверженных людей, с которыми я имел удовольствие познакомиться. Тепло ее сердца тронуло меня, и я понял, что она улыбается искренне. Для нее, слабой, больной, бедной старой женщины, забота о бездомных животных – призвание, цель жизни, способ сделать этот мир лучше.

Никогда я не встречал аристократов, которые улыбались бы так искренне, как она.

И теперь я вижу себя в некотором роде похожим на ту старую женщину, особенно после обучения в монастыре. Самыми серьезными уроками, полученными в общине монахов, было, во-первых, осознание того, как мало мне в действительности нужно, и, во-вторых, новый образ мыслей, который позволяет избежать ловушек алчности, склонности к приобретению и накоплению богатств.

Богач думает, что владеет своими богатствами, в то время как сам принадлежит им.

Богатая женщина может вызвать у кого-то зависть, но, в то время как зависть окружающих приносит ей удовлетворение, эта демонстрация богатства вызывает ожесточение близких.

Некоторые люди измеряют богатство в золоте.

Другие измеряют его в слезах родных и близких, пролитых на похоронах.

Я отлично понимаю и с презрением осознаю, что мои взгляды разделяют не все мои знакомые – о, это далеко не так. Дуган Хол – весьма популярное место. Дома, опустевшие в результате бегства от суровых законов, вскоре снова заполнятся людьми, которые будут ворчать из-за высоких налогов и десятины, людьми, готовыми начать войну с любым, кто потребует у них хотя бы одну медную монету.

«Если ты не можешь раздобыть себе пропитание, значит, ты не имеешь права жить», – таково всеобщее кредо. Так говорят жители этого города, да и всех поселений вокруг озера Красные Воды.

Таков «этический спектр» разумных существ – от полного эгоизма до полной самоотверженности.

Мой друг Бренор – один из богатейших королей этой области. Родственные общины дворфов, от Долины Ледяного Ветра до Серебристых Болот и Гаунтлгрима в холмах Крагс, после окончания войн оказались обладателями несметных сокровищ и огромной власти. Сокровищнице самого Бренора могут позавидовать самые высокопоставленные лорды Глубоководья.

Обязан ли Бренор в таком случае распахнуть свои ворота перед всеми, кто придет просить у него милостыню? Насколько далеко простирается ответственность того, кто приобрел так много? Дальше, чем ответственность крестьянина или башмачника? Если фермер накопил дюжину серебряных монет и отдает одну из них бедняку, встреченному на рынке, то должен ли Бренор, у которого в сотни тысяч раз больше монет, раздать серебро сотням тысяч нуждающихся?