Эдриенн Вудс - Звездный свет

Я рассмеялась.

— А пока что первенство за тобой?

— Разумеется.

— Значит, у него всё отлично. Рада за него.

— Это только пока он занят делом. Но когда наступает ночь, он глубоко несчастен, думая, что никто не видит.

— Неважно.

— Елена, может хватит?

— Эмануэль, ты мне нравишься, но сейчас ты напрашиваешься, чтобы это изменилось. И нет, мне не нужно сообщать новости о нём.

Я взяла свой напиток и направилась в угол, где ждали Сэмми и Бекки.

— И всё?

— Разговор окончен. Доброй ночи, Эмануэль.

Он засмеялся и пошёл к другой группе драконов, присоединяясь к беседе.

— О чём вы говорили?

— Ни о чём, — ответила я на вопрос Бекки.

Признаться, я чувствовала свою вину, что Джорджу нужно было стоять на своём, потому что Бекки безумно по нему скучала. Она даже не хотела веселиться на вечеринке без него и отказывала всем, кто звал её танцевать.

Мне больно видеть подругу такой расстроенной.

Я знала, что она пыталась позвонить ему несколько раз, но его телефон был выключен. У неё снова возникли сомнения, что очень напрягало меня, потому что я этого не понимала.

Знаю, что Джордж её любит, он никогда бы не бросил её. У них всё совсем иначе.

Наконец мы получили долгожданный кивок Дженны, который означал, что мы можем быть свободны, после того как попрощаемся с несколькими важными гостями. Хотя в моих глазах они важны все до единого.

Мы примчались ко мне в комнату. Я так рада, что эта кампания уже почти подошла к концу.

У меня ещё оставалось одно интервью по телеку и интервью с «Просто Кевом», а потом я свободна.

Мы уснули прямо в платьях, и я впервые за долгое время спала без задних ног.

Весь следующий день я не могла думать ни о чём другом, кроме как о способах открыть этот чёртов дневник Блейка. А всё из-за этого дурацкого разговора, который никак не шёл из моей головы.

Почему я вообще стала слушать про то, как у него дела? И, конечно, Эмануэлю обязательно нужно было сказать, что Блейк несчастен. К чёрту всё.

Дженна, наконец, отпустила меня на пару дней, так что мы решили провести время у бассейна.

Я делала вид, что просто лежу и загораю на шезлонге, но в моей голове постоянно роились мысли.

Я никогда не должна была разворачивать эту бархатную упаковку после нашего разговора с Люсилль о том, что нужно простить и забыть.

Хуже всего было то, что я не могла взять дневник с собой к бассейну, потому что Сэмми сразу бы поняла, чей он.

Ну почему мне так хочется его прочитать?

День тянулся медленно, и после ужина я пожелала всем спокойной ночи, сказав, что устала и хочу спать.

— Елена, нам нужно поговорить о твоём дне рождения, — сказала Бекки.

— Потом, — застонала я.

— Это нужно королеве Маргарет, чтобы передать организатору мероприятий.

— Если только они не будут трогать сам день. Его я хочу провести в кругу близких для меня людей.

Я поплелась вверх по лестнице. Ненавижу свой день рождения. Поверить не могу, что мне уже почти девятнадцать.

Я открыла дверь и заперла её за собой.

Метнувшись к тумбочке, снова достала дневник Блейка.

Это, конечно, неправильно, но я так больше не могу. Я просто никогда не скажу ему правду. Совру, что понятия не имею, что там внутри, когда буду возвращать.

Я перепробовала все известные мне заклинания.

Ни одно из них не сработало.

Что же делать? Я умирала от любопытства, что же там такое написано, что потребовалось запечатывать таким образом, чтобы никто, кроме него, не смог открыть.

И тут меня озарило. Тот мужчина же сказал мне прошлым вечером. Его способности.

Какая способность есть у Блейка и ни у кого больше?

Его розовое пламя.

Я немного поколебалась, надеясь, что он сейчас в драконьей форме. В конце концов, это же Лига ДРАКОНОВ.

Да и вообще, немного боли даже не помешает. Тем более, что я не увижу, как он корчится в муках.

Возможно, он тут же примчится ко мне, но я солгу, что ему это всё приснилось.

Пофиг, скажу, что просто практиковалась. Я закрыла глаза и призвала Розовый Поцелуй.

Моя ладонь вспыхнула быстрее, чем я ожидала.

Должно быть, Блейк сейчас в своей драконьей форме. Я осторожно провела ладонью по дневнику.

Она тут же распахнулась, и моё сердце пустилось вскачь, когда я увидела первую страницу.

Журнал Блейка Лифа, Рубикона.

Я тупо уставилась на почерк и схватила свои записи.

Посмотрела на первую страницу инструкций и на первую страницу дневника.

Это был тот же самый почерк. Эмануэль не написал ни строчки. Это Блейк.

Ярость вспыхнула во мне.

Эмануэль всегда будет на его стороне, каким бы подонком Блейк ни был.

Я сделала глубокий вдох и отогнала от себя мысль, что именно Блейк помог мне пройти все эти интервью.

Снова прочитала его имя и закатила глаза на последнем слове. Все и так знают, что он Рубикон, зачем это указывать. Он такой тщеславный.

Я перевернула страницу и тут поняла, что это такое.

Это не дневник. В этом журнале были записаны его стихи. Я пролистывала страницы, не читая, пока не дошла до последнего стихотворения, а дальше следовала пустота. Ещё много-много пустых страниц. Страниц, которые ещё только предстоит заполнить новыми стихами.

Я вернулась к началу и приступила к чтению.

Похоже, он серьёзно боролся со своей тёмной стороной. Я прочитала следующее стихотворение.

У меня пошли мурашки по коже. Он кого-то убил? И ему это понравилось?

Следующее стихотворение было ещё хуже.

Он снова писал про убийство — ещё одного невиновного. Описывал, как ликовал зверь внутри него и требовал большего. Его светлая сторона взывала к разуму, и я понимала, что речь идёт о внутренней борьбе человеческой и драконьей формы.

Ниже он написал: «Никогда больше». Как бы ни было тяжело сопротивляться, он не может отнять ещё одну жизнь.

Но на этом всё не заканчивалось. Он писал один стих за другим о том, насколько тёмным он был. Насколько безумным и психованным он был. Он даже написал стих про Табиту, называя её своей снежной королевой.