Анна Платунова - Институт будущих магисс [litres]

Кисти его рук почернели за секунды, но и гладкая поверхность шара посерела, точно выцвела, по нему поползли трещины. Госпожа Амафрея хрипела. По ее лицу ползли глубокие морщины, превращая ее в древнюю старуху.

– Не-е-ет! – выла она на одной тоскливой, жуткой ноте. – Не-е-е-ет!

Ларан тоже не выдержал, застонал. И этот один-единственный, но такой мучительный стон напугал Вертрану сильнее, чем все вопли директрисы. Руки мага почернели почти до локтя. Верта, не осознавая, что делает, кинулась вперед, но по дороге ее перехватил Конор, крепко прижал к себе.

– Стой на месте! – рявкнул мастер Широ. – Я… В конце концов, даже смешно, чтобы эта дрянь меня одолела…

Он упал на колено, теряя сознание. Но еще держался. Держался из последних сил. И тут в одно мгновение все закончилось. Так быстро и тихо, что Верте понадобилась еще секунда, чтобы осознать увиденное: шар рассыпался горсткой пепла, просочился сквозь пальцы. И сразу стало тихо-тихо, так что заложило уши: вопль госпожи Амафреи оборвался на самой высокой ноте. Там, где только что стояла директриса, валялось платье, засыпанное прахом.

Мастер Широ откинулся навзничь, развел в стороны искалеченные руки. Верта, всхлипывая, присела на колени, стараясь не коснуться и не потревожить ран. Конор заторможенно опустился рядом.

– Ларан…

Тот ухмыльнулся.

– Все-таки… я… сильнее… – задыхаясь, проговорил он.

– Тихо, тихо, тихо, не тратьте силы, – зачастила Вертрана. – Я сейчас приведу профессора Алеба. Я мигом! Я…

– Уймись, Верта… Ни к чему. – Ларану наконец удалось выровнять дыхание, но магическое зрение Вертраны подсказывало ей, что он угасает. – Не думайте, что я сделал это ради вас. Я сделал это ради Эмбер. Она должна жить в другом мире. Она так мечтала стать магиссой, что я не решился подрезать ей крылья, открыть правду… Но теперь…

Он не смог вздохнуть, и тогда Конор помог ему сесть, подперев плечом.

– Да… Так лучше… – Он скосил глаза на лорда Ространа. – Натворили мы с тобой дел… Ты был достойным врагом…

Конор грустно хмыкнул:

– А ты был отличным другом… Помнишь, на первом курсе? Как мы познакомились? Заклинание левитации дало сбой, я сорвался с крыши. А ты подхватил.

При этом воспоминании по губам Ларана скользнула тень улыбки:

– Уже тогда ты был слабаком…

Оба усмехнулись. И Вертрана вдруг увидела двух мальчишек. Вечных соперников и забияк. Двух друзей, какими они были когда-то.

– Скажите Эмбер…

Он не договорил. Судорога исказила лицо. Ларан выдохнул последнее слово:

– Легко…

Вертрана всхлипнула и еще долго, не отрываясь, смотрела на лицо Ларана, которое теперь выглядело спокойным и умиротворенным.

– Он даже не успел сказать, что мы должны передать Эмбер…

– Думаю, он только собирался сказать, что любит ее. Я бы попросил о том же.

Вертрана разревелась. Больше всего ей хотелось остаться в объятиях Конора и выплакать все потрясения сегодняшнего дня. Но тревоги не закончились: они в кабинете госпожи Амафреи, директриса обратилась в горстку праха, Ларан мертв, а весь Институт скоро будет стоять на ушах. Воспитанницы получили свободу. Вертрана ощущала ее как внезапную пустоту и невесомость в душе, там, где прежде будто лежал тяжелый камень. Клятвы разрушились.

Вот только девушки могут воспринять эту новость по-разному. Они привыкли жить под гнетом страха и правил, а теперь, когда дамоклов меч над головой исчез, кто-то обрадуется, кто-то запаникует, а кто-то устроит бунт, да такой, что не оставит от Института камня на камне, – ведь больше незачем держать свои силы в узде.

За дверью уже слышались возбужденные голоса, топот ног: воспитанницы, почувствовав неладное, торопились спуститься в холл. Ведь должен появиться кто-то старший и умный и все объяснить!

– Идем, – тихо сказала Верта.

Придется им с Конором стать этими старшими и умными.

– Да, надо идти.

Он неуклюже попытался встать, стараясь не опираться на руки, и Вертрана вскрикнула, увидев, во что превратились его ладони: места живого нет!

– Ничего, ерунда, – отмахнулся он. – Это подождет…

– Надо перевязать! Подлечу позже, резерв почти весь потратила…

Вертрана огляделась, выискивая что-то, что можно использовать как перевязочный материал, уперлась взглядом в рубашку Конора, от которой и так уже был оторван лоскут.

– Ага!

Отхватила кусок ткани, только пуговицы полетели. Конор с растерянностью покосился на собственную грудь, выглядывающую в прореху.

– Не припомню, когда в последний раз появлялся в обществе в таком непотребном виде, – поморщился он.

Аристократ внутри его снова поднял голову. А там и до снобизма рукой подать. Вертрана внезапно разозлилась, оторвала еще лоскут и сердито принялась перебинтовывать раны. Он молчал-молчал, глядя на нее сверху вниз, на склоненную макушку, на проворные пальцы, и вдруг подул ей на волосы, а когда Вертрана запрокинула лицо, коснулся поцелуями век, лба, щек и губ.

– Сейчас не время и не место, но… Я недавно понял, что если слишком долго ждать подходящего времени, чтобы рассказать о своих чувствах, можно навсегда потерять того, кто дорог…

Верта замерла, лорд Конор осторожно взял рукой, замотанной в обрывки ткани, ее ладонь.

– Когда я привел в дом юную дерзкую девочку, которая воспринимала в штыки каждое слово и на все имела собственное мнение… – продолжил он внезапно осипшим голосом. – я и подумать не мог, что на самом деле не магиссу приобрел…

– Ценное приобретение, не правда ли?

Верта дернулась, вырываясь, но поняла, что делает Конору больно, и топнула ногой:

– Ты невозможный!

– Да услышь меня, маленькая гордячка! Я не магиссу приобрел, я привел в дом свою судьбу! Ты не знаешь, во что я превратился за эти годы… Одиночество и смерть, что постоянно ходила рядом… Слуги шарахались в стороны при виде меня…

– О, поверь, не только слуги!

Вертрана вспомнила день, когда Богомолиха в первый раз представляла гостей. Вспомнила лорда с холодными, отчужденными глазами, острый блеск его улыбки, его высокомерие…

Подняла глаза на человека, который стоял рядом с ней. Неужели это один и тот же мужчина? Тот пугающий незнакомец и ее Корн?

Лорд Конор, словно в ответ на незаданный вопрос, тепло улыбнулся.

– Ты мне вернула себя самого, Вертрана. Никто другой бы не смог. О, как я злился сначала! Казалось, еще одно слово, еще один вызывающий взгляд – и взорвусь. А на самом деле это трещала по швам броня, сковавшее сердце. Потом я понял, что не просто существую, как прежде. Что рядом с тобой я живу. Ты вернула мне мою жизнь. Вернула мне мою дочь. Вернула мне способность любить.

Вертрана слушала, не поднимая головы.