Вадим Нестеров - Куда идем мы… [СИ]

Гуа для гарантии прочитала сутру трижды, благо, она была вдвое короче той, которую читали Психу. Под конец Черный даже орать перестал, только дергался, как будто его током било.

Когда куратор замолчала, он не сразу поверил своему счастью.

Потом, с трудом собрав себя в кучу, сел.

– Сука ты, Марикович. – с трудом сказал он. – Всегда предполагал, что ты этим кончишь. От тебя всегда сортиром воняло. За сколько ты меня сдал?

Гуа молчала. Псих понял, что надо брать переговоры на себя.

– Рясу. – коротко сказал он.

– Да пошел ты. – сплюнул медведь.

Гуа без команды начала читать сутру, Черный – орать, а Псих размеренно, не торопясь, объяснял:

– Не надейся, не сдохнешь. Эта штука у тебя на голове очень точно настраивается – давит так, что мечтаешь сдохнуть, но сдохнуть не получается. Никак не получается. С гарантией не сдохнешь. Можно только лежать и страдать. Жизнь – боль.

Он повернулся к Гуа.

– Помолчи пока.

И снова Черному:

– Рясу.

Шатаясь, тот встал и подошел к встроенному в скалу сейфу. После пятиминутных манипуляций дверь открылась, и ряса полетела в лицо Психу.

– На, застрелись!

Псих ловко поймал одежду и резюмировал.

– Дело сделано. Ну что – я его кончаю, закрываю квест и сваливаем?

В этот момент Гуа приняла свой настоящий облик и ответила:

– У меня другое предложение.

Она повернулась к пленнику:

– Черный, я готова оставить тебя в живых, если ты сменишь класс на монаха и отправишься в паломничество в Москву вместе с этим обезьяном и тем монашком, чью рясу ты украл. Я понимаю, что задачка не из простых и шанс дойти не очень велик, но это шанс. Здесь у тебя шансов нет.

Черный сел прямо на пол, привалился спиной к стене и засмеялся. Его смех был похож не то на кашель, не то на карканье ворона.

– Отметил, блин, день рождения. Почему я веселый такой… – пропел он и показал Гуа и Психу средний палец. – Вот вам. Монахом не стану. Нафиг нужна такая жизнь. Это же до гробовой доски, к нормальной жизни уже никогда не вернешься. Так и будешь до смерти крупу жевать как хомячок. А я мясо люблю. Кончайте уже. Сдохнуть в юбилей – не худшая дата. Круглая.

– У меня есть идея получше. – вдруг сказал Псих. – Задолбался я один с этим ребенком валандаться. Почитай сутру, а? Ручаюсь – через пять минут ему совсем другие мысли в голову придут.

Гуа пожала плечами и начала чтение.

Ожидания Психа не оправдались. Через пять минут медведь продолжал показывать «фак» в ответ на все вопросы.

Через 15 минут Псих его зауважал.

Через 25 минут – смотрел на бандита почти с ужасом.

– Достаточно. – сама себе сказала Гуа, когда минуло полчаса. – Твое последнее слово, Черный.

Говорить медведь уже не мог, поэтому молча показал своим мучителям палец.

– Знаешь что, Псих. – в раздумье сказала Гуа. – Пожалуй, я тебе его не отдам. Все равно монахом он не будет, а такая корова нужна самому.

Она повернулась к пленному.

– Слушай меня, медведь. Предложение меняется. Клан Штанских создает академку на Земле, на острове Рикорада. Как ты смотришь на предложение к нам вступить? Класс сохраняется, плюшки у нас жирные, с прокачкой поможем.

– А в комплекте с этими добряками – жесткая дисциплина и ночные тревоги. – закончил за нее Черный. – Плавали, знаем.

Он помолчал еще секунд пять. Отдышался.

– На бессрочный контракт не пойду. – выплюнул слова Черный. – Это то же самое рабство. Смысла нет.

– Хорошо, десять лет. – сказала Гуа. – Штрафные санкции будут конские, сразу предупреждаю. С такими, как ты, по-другому нельзя.

– Пять. – выдохнул медведь.

– Десять, Черный, десять. – уверенно сказала куратор. – Десять лет за жизнь – это дешево. Но ты мне понравился. В хорошем смысле слова.

Когда на площадке перед опустевшей пещерой Гуа подвесила портал на Рикорда, Черный сиганул в него привычным движением. На другом конце его уже ждали.

Гуа повернулась к Психу и прощально помахала ему ручкой.

– Погоди. – остановил ее обезьян. – Зачем ты эту самодеятельность развела?

– Потому что мой план был лучше. – уверенно сказала куратор. – У тебя бы все закончилось нашинкованным ливером и ты был бы очень грязным. А у меня смотри как все хорошо получилось.

– Пусть так. – согласился Псих. – А зачем тихушничала? Почему меня не предупредила?

– Ну должна же я была проверить – не привираешь ли ты про «Минимизацию». - улыбнулась она. – Ты ведь соврешь – недорого возьмешь.

Она посмотрела на лицо собеседника и просительным тоном сказала:

– Ну Псих, ну, пожалуйста, не дуйся! Можно подумать – ты меня никогда втемную не разыгрывал.

– Да я не дуюсь. – отмахнулся Псих. – Что на тебя дуться, я тебя что – первое столетие знаю? Я просто думаю.

– О чем?

– Да мне теперь одна мысль покоя не дает: почему же я так быстро согласился? Может, и впрямь – старею?

(где уставший от безденежья Псих отправляется на халтурку)

с. Кундур,

Амурской локации

49°10′ с. ш. 130°76′ в. д.

– Идиотское занятие – быть монахом! – ворчал Псих, топая по дороге с хурджином на плече. – Жрать нечего – как из Еврейки в Амурку перебрались, так только и делаем, что сухари грызем. Больше нечего. Боюсь подумать, что будет, когда они кончатся. Драк тоже на травяной диете. Денег у нас нет и не предвидится. Мне даже в сейфе этого медведя пошарить не дали – некошерно это, мол, для монаха. А не жрать ничего – кошерно! Городов по пути нет никаких, а крестьяне, сволочи, жадные. Их проси, не проси – не подают ни шиша. Доведут меня эти кулаки – в следующей деревне буду подаяние просить, красноречиво покачивая посохом перед мордой. О, как раз село вдали появилось. Глянь на карте – что это? Все равно сидишь, ничего не делаешь, спину нашему лосемоту в обратную сторону выгибаешь.

– Это село Кундур. – ответил Четвертый, а через несколько секунд добавил. – Про него даже у Папки-Паганеля написано: «Главная достопримечательность окрестностей села Кундур – огромное кладбище динозавров. 65 миллионов лет назад селевой поток собрал и похоронил здесь множество доисторических ящеров, чьи останки неплохо сохранились и по сей день. Именно здесь был найден и извлечен первый в России скелет динозавра в полной комплектности, от головы до хвоста. К тому же динозавр оказался неизвестным науке видом, которого назвали „олоротитаном“, то есть „лебедем-гигантом“. Само село слова доброго не стоит, пиво здесь отвратительное…». Ладно, это уже частности.

– Никакие это не частности, это подлинное призвание твоего Пепки – жрать и жаловаться, жаловаться и жрать! – наставительно сказал Псих и задумался.

Потом встряхнул головой и сказал: