Игорь Ковальчук - Северянин

А здесь, где люди по большей части жили за счет своего скота, да и земля была намного щедрее, целые кланы обитали вместе. Вместе строили дом, вместе воспитывали детей, пряли и ткали на всех и вместе шили одежду. Каждый делал то, что умел делать лучше всего, и в результате всем было легче справляться с хозяйством. Известно, что большая дружная семья выживает легче, чем маленькая.

Попытавшись оценить ситуацию непредвзято, молодой мастер понял, что обитатели этой деревни ему, пожалуй, нравятся. Как ни труден был путь взаимного понимания, скандинав очень быстро сообразил, что их взгляды на жизнь очень похожи на привитые ему с детства. Продираясь сквозь трудности чужого языка, викинг пытался общаться с местными мужчинами – они отнюдь не чуждались его только потому, что он был рабом. Конечно, во время трапезы его сажали ближе всех к двери, но как раз на это Агнар не обижался. Почетное место нужно заслужить.

Молодой мастер скоро узнал, что этот народ называет себя белгами и понятия не имеет о множестве вещей, которые знает он. Например, о короле Карле Магнусе, о таких городах, как Румаборг, Миклагард, Йорсалаборг. [4]Удивленный, Агнар перебрал те названия, которые должны были быть знакомы обитателям Британских Островов. Однако и о Лундуне, и о Йорвике, и о Дюпплине [5]они ничего не знали.

При этом вскоре скандинав убедился, что находится именно на Британских Островах – и природа, и окрестности, и даже море, на которое он как-то взглянул краем глаза. Берег залива, как оказалось, находился не так уж далеко, и вместе с другими мужчинами селения викинг смог побывать там; правда, дальше опушки леса ею не пустили. О дальнейшем приходилось лишь догадываться. До поры да времени он решил не ломать себе над этим голову.

На берегу работали свободные мужчины селения – они выворачивали из песка огромные бревна, принесенные волнами – а викинг вместе с женщинами помогал стаскивать их в одну кучу и потом частями переносить в селение, где чуть позже вызывался нарубить дров для очага. Привычная работа ему нравилась, желания отказаться от нее во имя одного только упрямства не возникало – понятно, вовсе без работы здоровому мужику скоро станет до смерти тоскливо. Он отлично умел и любил колоть дрова, и когда ранним утром выходил из дому обнаженный по пояс, легкомысленно и задиристо помахивая топором, на него заглядывались девушки, как раз в это время выходившие доить коров.

Младшая дочь хозяина дома, высоченного крепыша с кустистыми седыми бровями, частенько устраивалась поблизости от пленника, посматривала с любопытством. Именно с ней Агнар быстрее всего нашел общий язык.

– Хороший у твоего отца скот, – сказал он ей, когда было расколото последнее полешко и хворост нарублен так, чтоб удобно было класть в очаг.

Девушка зарумянилась. Она была довольно высокая, стройная и гибкая, с длинными, до колен, русыми косами и белой кожей и легко запивалась румянцем.

– Да, хороший. Мой отец богат. – сказала она. – Как, впрочем, и весь наш род.

– Ну да, – сообразил Агнар. – Вы же все здесь родственники. В этом селении, да?

– Все белги между собой в родстве. А здесь, на Островах, мы все очень близкие родичи – не далее, чем в четвертом колене. Белгов на Островах пока живет немного. Наше племя пришло сюда с материка.

– Понимаю, понимаю, – он поднял топор и заткнул его за пояс. – И много у тебя сестер – братьев?

– Много. Пять братьев и шесть сестер. И мама снова скоро родит.

– Честь и хвала твоему отцу, – пошутил молодой мастер. – Кстати – это он теперь мой хозяин? Что-то никто мне об этом не сказал.

– Если тебе никто не сказал, чего от тебя ждут, то и мне, наверное, надо молчать, – она опять зарделась. – Но мой отец тебе не хозяин. Если не понравится жить у нас, можешь поселиться в любом другом доме, тебя с радостью примут.

– Вот как? Отчего же это? Потому что хорошо рублю дрова?

– Нет. Потому что ты принадлежишь святилищу и, значит, богам. Невольник богов поневоле будет пользоваться уважением. Тем более, если он – воин.

И девушка с удовольствием посмотрела на его обнаженный торс.

– А что ты имеешь в виду под невольником богов? – насторожился Агнар. Ему припомнилась угроза старика-друида.

– Только то. что сделанное тобой будет посвящено богам.

– То есть меня заставят ковать жертвенные предметы? Или… что?

– Я не могу тебе ответить, – она замотала головой. – Если Луитех не счел нужным объяснить тебе, то…

– Я понял, понял – то и тебе не следует этого делать.

– Только вряд ли тебя заставят ковать… А ты хорошо куешь?

– Неплохо. Для своих соотечественников – неплохо, – ответил он в задумчивости: мысли его гуляли за тридевять земель от вопросов собственного ремесла.

– Кузнечное искусство очень почетно. Как и воинское. Впрочем, что я говорю – всем мужчинам следует быть воинами, это понятно. Но кузнецами могут быть далеко не все.

– Это верно.

– Ты… Может быть, ты… – она смутилась, и это он заметил даже при том, что вполне серьезно обдумывал очередной довольно бредовый план побега. – Скоро праздник, будет угощение, а потом танцы. Не хочешь ли быть там со мной?

– Хочу, конечно, – согласился он раньше, чем успел оценить, насколько шалость с дочкой хозяина дома может стать для него опасной. Местные нравы он знал еще очень плохо, неизвестно, чем может ему грозить близкое знакомство с девицей. На его родине, к примеру, за интерес к девушке – интерес, который, скажем, сильно не понравился бы отцу красотки – легко можно было заплатить жизнью.

Она, однако, не собиралась смущаться или пугать его – приятно заалелась и чуть придвинулась к мужчине, будто танцевать предстояло прямо сейчас. Через плечо девицы Агнар заметил, что из дома вышел ее отец, и в голове мелькнула непрошеная мысль: «А готов ли я жениться на ней, если вдруг что?» Викинг окинул ее оценивающим взглядом и, хотя осмотр дал явно удовлетворительные результаты, решил сам для себя – нет, не готов. Рановато жениться, будь она хоть первой красавицей Островов, самой родовитой и самой богатой. Молодой мастер приготовился к яростному отпору.

Черноволосый крепкий мужик с кустистыми седыми бровями скользнул по парочке взглядом, чуть поморщился и ушел.

– У вас тоже справляют праздник цветения, Бель-тан? – спросила девушка, которая появления сурового отца, конечно, не заметила, ибо стояла спиной к нему. Название праздника она произнесла на свой лад, видимо, так, как было принято у ее народа.

– Справляют, – ответил он. – Только у нас этот праздник называется Майским днем.

– И у вас тоже гуляют и танцуют всю ночь напролет?

– Нихасса, у тебя еще много работы! – окликнула еще довольно молодая, но уже увядающая женщина, видимо, мать девушки, младшая из двух жен хозяина дома. Она ходила медленно и осторожно, должно быть, из-за беременности, почти не работала, и оттого двойной груз обязанностей ложился на ее взрослую дочь.