Лекси Райан - Эти лживые клятвы [litres]

Хотелось бы мне, чтобы он перестал мне льстить.

– Ты считаешь, что твоя мать не позволит мне остаться?

– Я стану настаивать на этом. Все будет в порядке, – он берет меня за руку и проводит большим пальцем по пульсирующей венке на моем запястье. Когда я опускаю глаза, мой шрам исчезает.

– Что ты…

– Это чары, – быстро говорит он.

Я смотрю на гладкую кожу на внутренней стороне запястья и хмурюсь. Мне нравится мой шрам. Это напоминание о том, кто я, откуда пришла и чем готова пожертвовать ради тех, кто мне дорог. Он напоминает о том единственном, что есть во мне хорошего.

– Неужели это необходимо?

– Боюсь, что да, – он говорит мягко, но я слышу в его словах сожаление.

Что же она за мать, если не позволяет сыну жениться на девушке с таким маленьким шрамом?

– Ладно. Я понимаю.

– Мне пора идти, но мы скоро увидимся. Не забывай, нельзя, чтобы кто-то знал, что мы были знакомы до того, как ты попала в замок. И никому не рассказывай подробностей своей жизни. Можешь сказать свое имя и то, что ты из Фейрскейпа, – но этого достаточно.

Я киваю, и, глядя ему вслед, мой желудок неприятно сжимается.

Почему чувство, что я не достойна положения, которого никогда не хотела, кажется мне таким унизительным?

Я играю свою роль. Роль человеческой девушки, которая взволнована перспективой выйти замуж за принца фейри.

Меня купают, моют до скрипа, удаляют с моего тела каждый лишний волосок и увлажняют каждый миллиметр моей кожи. Тесс и Эммалин задают мне вопросы о доме, о том, что я думаю о Себастьяне, о том, каково это – приглянуться ему. Я стараюсь вести себя как обычная человеческая девушка, которая жила в роскоши, а не обеспечивала ее другим. Я притворяюсь, что знаю об их принце не больше, чем следует, – что не знаю, как он выходит на улицу с восходом солнца или как перекатываются мышцы на его спине, когда он размахивает мечом. Для них я притворяюсь, что не знаю, каково это – чувствовать, как его мягкие губы касаются моих губ, а для себя притворяюсь, что не хочу чувствовать это снова.

Все утро мне кажется, что я попала в какой-то сон. Служанки обращаются со мной как с прекрасной принцессой из далекой страны, а не как с нищей воровкой, которая последние девять лет жила в подвале. И, если честно, их забота… приятна. Я всю жизнь была незаметной и ничем не примечательной, а тут с удивлением обнаружила, что какой-то части меня нравится, как они воркуют над моими ярко-рыжими волосами и карими глазами – сама я всегда считала их слишком простыми.

Они приносят мне с полдюжины платьев разных оттенков и фасонов, каждое красивее предыдущего. Джас была бы без ума от этих нарядов: это настоящие произведения искусства. Но я могла думать только о том, как мне бы хотелось надеть штаны. Если бы вчера я не была в платье, у меня был бы шанс сбежать от баргеста. Но сейчас не время. Мне нужно одеться во что-нибудь, что королева сочтет подходящим для потенциальной невесты ее сына.

– Волосы собрать полностью или наполовину? – спрашивает Эммалин. Она бросает мои кудри и восторженно хихикает в ладошку. – Уверена, принц в любом случае сочтет вас прекрасной.

Я склоняю голову набок, смотря на ее отражение.

– Почему ты так смеешься, когда говоришь, что принц Ронан любит меня или просит что-то для меня сделать? Разве это необычно для фейри?

Служанки обмениваются еще одним долгим взглядом.

– Не для фейри… – говорит Тесс. – Но принц Ронан…

Эммалин едва заметно качает головой и виновато улыбается.

– Нам не стоит это говорить.

– Мне очень жаль.

– В этом нет ничего плохого, – тихо говорит Тесс своей сестре.

Эммалин пытается сдержаться, но тут же ее губы растягиваются в улыбке.

– Наш принц не хочет выбирать себе невесту. Он делает это лишь потому, что так велят долг и традиции. Но это не особо его интересует. И только по его вине церемония так сильно задерживается.

– Он даже не появился на балу в первый вечер, – говорит Тесс.

– Говорят, он сказал матери, что еще не готов, но она сделала все по-своему. В конце концов ему пришлось подчиниться, но он совсем в этом… не заинтересован.

– Пока не появились вы, – говорит Эммалин, закалывая локон у меня на затылке. – Теперь он вдруг очень заинтересовался процессом. Так заинтересовался, что, кажется, уже принял решение. «Проследите, чтобы у Абриеллы был кофе. Будьте добры, приготовьте платья для Абриеллы. Не могли бы вы положить на поднос с ее завтраком букет лилейников?»

– И, конечно, он предоставил вам самые лучшие гостевые комнаты, – добавляет Тесс.

– И, кажется, самых милых служанок, – говорю я.

Услышав комплимент, девушки радостно хихикают, но это не просто лесть. Я знаю, что это правда. Себастьян сделал все это для меня, а я не уверена, что заслуживаю этого.

Я неподвижно сижу, пока они заканчивают мою прическу. Они оттягивают верхнюю половину моих волос назад и закрепляют, остальные пряди оставляют распущенными, укротив их специальными кремами, чтобы они лежали идеальными локонами.

Эти девушки хотят быть моими подругами. И от их простой доброты меня переполняет чувство вины. В ближайшие несколько дней мне придется обманывать их. Но я делаю все, чтобы забыть о чувстве вины и отодвинуть его на второй план. С этого момента я воспользуюсь всеми имеющимися в моем распоряжении средствами, чтобы вернуть Мордеусу его реликвии и освободить Джас.

Даже добротой этих служанок.

Даже слепой верой Себастьяна.

– Леди Абриелла Кинкейд из Фейрскейпа, – объявляет распорядитель, стоя на пороге тронного зала. – Ее величество королева Благого Двора Арья и его королевское высочество принц Ронан ждут вас.

Я оглядываюсь на своих служанок. Мне нужна их уверенность. Они улыбаются мне, я делаю глубокий вдох, поднимаю свои мягкие белые юбки и следую за распорядителем.

Стражники в серо-желтых одеждах выстроились по обе стороны дорожки от дверей к возвышению, где королева восседает на троне в сверкающем на солнце желтом платье. Украшенная драгоценными камнями золотая корона кажется очень тяжелой, но Арья сидит с высоко поднятой головой. Себастьян стоит подле нее. Он отвернулся, разговаривает с ближайшим к нему вооруженным стражником. В своем сером мундире, с перекинутой через плечо бархатной желтой лентой, он выглядит почти по-королевски.

Сам по себе зал производит угнетающее впечатление: он слишком большой для такого количества людей, слишком идеальный для такой девушки, как я. И мне приходится делать над собой усилие, чтобы шагать вперед. Любая девушка, которая войдет в эти двери и не почувствует себя достойной, не должна стать принцессой Благого двора.

Дойдя до подножия пьедестала, я делаю глубокий реверанс. Я хочу, чтобы Себастьян посмотрел на меня. Мне нужна уверенность – хоть какая-нибудь, – что он сделает так, чтобы я могла остаться, что все будет хорошо.