Лекси Райан - Эти лживые клятвы [litres]

Пока вдруг не перестали.

Вот настоящая причина, по которой я должна беречь свое сердце от Себастьяна. Любовь к фейри может заставить потерять себя. Может заставить забыть о самом важном. Как вышло с моей матерью.

Почему она на кладбище? Может быть, это могила фейри, которого она любила? Я снова и снова изучаю изображение в зеркале. Это место кажется мне смутно знакомым. И наконец понимаю, что это. Это то самое кладбище, куда Финн водил меня, когда хотел показать, на что способна моя сила. Это совсем недалеко отсюда.

Изображение в зеркале исчезает, и я быстро принимаю решение. Я перекидываю кожаную сумку через плечо и убираю в нее зеркало, а затем бегу к кладбищу. На горизонте видна только золотая полоска вечернего солнца.

Если мама так близко – может быть, она поможет мне вернуть Джас? Я знаю, что она любила благородного фейри, она говорила, что этот мужчина любил свой народ и заботился о нем так, что мог пожертвовать ради него своим собственным счастьем. Может быть, он как-то связан с Неблагим королем. Может быть, ей удастся заставить его освободить Джас до того, как я закончу собирать его артефакты. Даже если у нее нет притяжения, каким облегчением было бы знать, что она рядом. Что я могу кому-то довериться – и знать, что я не одинока.

Мои мягкие туфли не были созданы для бега по этой грубой, выложенной камнем дороге. Камни впиваются в подошвы моих ног, но я не замедляюсь, пока не достигаю могил, которые видела в зеркале.

Кладбище пустует, и я оборачиваюсь, надеясь увидеть, куда она могла пойти.

– Мама? – зову я. – Мама?

Мой голос срывается, и вместе с ним что-то просачивается наружу.

Я снова вытаскиваю зеркало.

– Покажи мне мою мать.

Изображение показывает могилу, гниющий труп со скрещенными на груди руками.

Я роняю зеркало, словно оно обожгло меня.

– Нет.

Я делаю шаг назад.

Нет. Себастьян говорил, что для смертных зеркало может не работать. А то, что оно работало до сих пор… Нет, это ничего не значит.

Холодный ветерок скользит между надгробиями. Скрываются за горизонтом последние лучи солнца, но я не готова возвращаться во дворец.

Я с трудом сглатываю и заставляю себя поднять зеркало и убрать его в сумку.

Это ничего не значит.

– Бри!

Я как будто слышу голос со стороны леса, и это очень похоже на…

– Бри! Помоги мне!

Даже когда я иду на зов, я пытаюсь убедить себя, что не знаю, кому принадлежит этот голос, – что не знаю его лучше своего собственного.

Я снова слышу крик – и испуганный плач. Услышав отчаянный вопль моей младшей сестры, я со всех ног бегу к деревьям. Лесная подстилка густо заросла кустарником, ветками, палками и листьями. Юбка цепляется за куст, бесполезные туфли срываются с ног, но я продолжаю бежать.

– Помогите! Бри? Бри, помоги мне!

Я мчусь на голос Джас, обегаю деревья, продираюсь через подлесок, следую за ее голосом. Ее крики становятся все громче, в них все отчетливее слышится паника. Я бегу, пока мои ноги не начинают гореть, а горло не саднит. Я даже не удивляюсь, когда вижу дом, в котором жила в детстве, – тот, из которого мы сбежали почти десять лет назад. В котором умер мой отец.

Пламя хлещет по стенам, лижет крышу и поднимается все выше. Совсем как в ту ночь.

Я делаю шаг назад.

Не может быть.

Огонь потрескивает и щелкает, дым лезет мне в нос, а жар пламени обжигает щеки.

– Бри! Пожалуйста!

Я без раздумий влетаю в дом.

Когда она снова зовет меня по имени, мои уши заполнены ревом пожара. Я едва ее слышу. Я знаю, что ее голос будет становиться все тише и тише. Знаю, потому что была здесь раньше. И я знаю, что она замолчит прежде, чем я успею до нее добраться. Она будет лежать без сознания на полу под кроватью.

Какая-то часть меня понимает, что это иллюзия. Того дома уже нет. Здесь его быть не может. Но я не могу ее бросить. Если я не брошусь в огонь, чтобы спасти сестру, я – ничто.

Джас снова кричит, и громкий треск разрывает воздух, когда рушатся потолочные балки.

Дым невыносим. Он заполняет мои легкие, не оставляя места для кислорода, пока я карабкаюсь вокруг упавших обломков и уворачиваюсь от пламени. Мне на ногу падает балка. Я падаю на пылающий пол.

– Джас, – шепчу я.

– Абриелла! – до меня доносится глубокий рев из передней части дома. – Абриелла!

– Вернись! – слова еле слышны, в моих легких слишком много дыма. Он не сможет услышать меня в шуме горящего дома.

Я пытаюсь сдвинуть балку, но все без толку. Мой нос наполняется запахом моей собственной горящей плоти. Я не могу держать голову высоко. Я даже Джас больше не слышу.

– Глупая смертная!

Беспамятство накрывает меня тяжелым одеялом. Я пытаюсь вырваться из-под него, но не могу.

– Я должна была спасти ее, – шепчу я.

А потом все погружается во тьму.

– Что с ней случилось? – раздается тихий голос. Я едва его различаю: боль настолько сильна, что превратилась в чудовище, кричащее у меня в голове.

– Слуа заманили ее в лес. Она была окружена пламенем и дымом. Ее нога в плохом состоянии, а разум…

– Она сражалась с нами даже после того, как мы прогнали их, – говорит другой голос. – Говорила, что не оставит сестру.

Я заставляю себя открыть глаза, хватаясь за реальность.

– Джас? – хриплю я. Слишком много дыма в легких. Это было на самом деле. – Вы нашли мою сестру?

– Тише. Молчи, – серебристые глаза изучают мое лицо.

Финн.

Он отворачивается.

– Исцели ее.

– Черт, ты что, издеваешься? – спрашивает другой мужской голос. Кейн? – Это благословение. Дар старых богов. Прими его.

С губ Финна срывается рык, тихое предупреждение, но я не могу его разобрать.

– Делай, что хочешь, но я не буду стоять здесь и смотреть, как ты сводишь на нет все наши усилия.

Слышны шаги. Хлопает дверь.

– Я тоже не хочу, чтобы ей было больно, – говорит Прета. Я хочу открыть глаза, но мне не хватает сил. – И никто не хочет после того, что она сделала для Джалека. Но ты должен перестать совершать те же ханжеские ошибки, из-за которых я стала вдовой.

– Я не Вексиус.

– А она – не Изабель.

– Не смей, – рычит Финн.

– Неужели ты не понимаешь? Без тебя твое королевство обречено. А эти травмы…

– Не рассказывай мне о моем королевстве, Прета. Позволить ей умереть, когда мы можем ее спасти, равносильно убийству. Ты хочешь, чтобы магия обернулась против нас? – спрашивает Финн.

Потом – тишина. Такая тяжелая, что мне почти удается открыть глаза.

– Исцели ее. Сейчас же.

Я заставляю себя открыть глаза и вижу, что Прета стоит на коленях возле кровати, положив одну руку мне на лоб, а другую на грудь.

– Спи, – говорит она. – Когда ты проснешься, тебе станет легче.

В мой сон врываются голоса. Финн. Прета. Они снова спорят.