Лекси Райан - Эти лживые клятвы [litres]

– Для чего это может понадобиться Финну? Что он сможет из этого извлечь?

Себастьян качает головой, скользит руками вниз по моей спине и талии, притягивая мои бедра к своим.

– У него был бы… доступ к твоей силе.

И поскольку Финн не может использовать свою собственную, не сокращая при этом свою жизнь или не убивая огромное количество людей, ему нужна моя. Так вот почему он флиртовал со мной сегодня утром? Поэтому он был так добр ко мне вчера? Поэтому он тренирует меня? Неужели все это – игра, целью которой является завоевание моего доверия, чтобы я стала его марионеткой?

Я не могу в это поверить.

С другой стороны, однажды Финн сказал мне, что все, что он делает, он делает, чтобы защитить свой народ. Почему же то, как он ведет себя со мной, должно быть продиктовано другими мотивами?

– Я бы не стала заключать узы с Финном, – я говорю это скорее себе, чем Себастьяну.

Себастьян сглатывает и неуверенно улыбается мне.

– Когда ты будешь готова заключить со мной узы, это будет честь для меня. С их помощью я смогу тебя защитить. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, – он нежно касается моих губ своими. – Ты готова? – спрашивает он.

Я сглатываю.

– Баш… я не могу. Мне нужно больше времени…

– Отправиться в летний дворец, – он проводит костяшками пальцев по моей челюсти. – Узы подождут. А пока… – он поворачивается в сторону коридора и тихо присвистывает.

В комнату, прихрамывая, заходит гоблин. Его склоненная голова резко дергается в сторону, ноздри раздуваются. Он втягивает носом воздух, а потом бросает на меня полный обвинения взгляд. Он чует запах Баккена? Знает ли он, что здесь был его сородич?

– Перенеси нас в летний дворец, – говорит Себастьян.

– Да, ваше высочество, – говорит гоблин, но, потянувшись к моей руке, он ухмыляется – опасное существо, которое хранит мою тайну. Себастьян берет костлявую руку гоблина в свою, и я делаю то же самое.

Прежде чем я успеваю сделать вдох, чтобы подготовиться к невесомости, с которой всегда проходят перемещения с помощью гоблинов, я слышу, как бьются о берег морские волны. Затем я вижу, как мерцает в воде свет луны, и чувствую под ногами песок.

Мой нос щекочет запах соленого моря, и я слышу шум волн как раз в тот момент, когда в поле моего зрения появляется летний дворец. Маленьким его не назвать, даже если очень сильно постараться. Его многочисленные шпили нависают над морем.

Прямо перед собой я вижу огромные окна, которые, как я знаю, ведут в библиотеку.

К «Гриморикону».

– Спасибо, – говорит Себастьян, отпуская руку гоблина.

– Счастлив вам услужить, ваше высочество, – гоблин поджимает губы и одаривает меня последней понимающей улыбкой, а потом исчезает.

В Элоре есть пляжи, но я видела море только один раз, когда была маленькой. Я почти не помню ту поездку. Мы с мамой ехали верхом на лошади. Рядом ехал мой отец. Я помню, как делала первые робкие шаги по воде и смеялась, когда волны сбивали меня с ног.

Белые волосы Себастьяна развеваются на ветру, когда он смотрит на горизонт и солнце, опускающееся в море.

– Прогуляемся? – спрашивает он.

Я отворачиваюсь от дворца и смотрю на море.

– Да.

Он медленно ведет меня по пляжу, все время прижимая к себе мою руку. Как будто боится, что я могу исчезнуть.

– Это мое любимое место, – говорит он. – Шум волн всегда меня успокаивал. В Золотом дворце всегда много слуг и придворных. Но я с детства любил бывать здесь. Хотя приезжал сюда не так часто, как хотелось бы.

– Здесь красиво. Очень спокойно.

Он кивает.

– Я был здесь несколько раз с тех пор, как ты пришла сюда, – он долго не сводит с меня глаз. – Мне было о чем подумать.

Я сглатываю, мои глаза горят. Мне кажется, что сейчас я ближе к спасению Джас, чем когда-либо, и я боюсь, что, как только я спасу ее, я потеряю все остальное. Или, что хуже, что Мордеус найдет какой-то способ разорвать сделку, и я ее потеряю.

Разве не это сказала Ларк, когда я увидела ее во сне? Я сказала ей, что не хочу быть королевой, когда у других ничего нет, и она сказала, что я потеряю все. Она на самом деле пришла ко мне во сне или это был просто сон?

– Эй, – шепчет он. – Почему ты плачешь?

Я сглатываю.

– Джас бы здесь понравилось.

Он склоняет голову.

– Прости, что не смог ее найти. Мордеус… использовал свою сущность, чтобы спрятать твою сестру, – он говорит это так, словно это ужасная новость.

– Что это значит?

– Это значит, что, пока он жив, мы физически не сможем до нее добраться, – он расправляет плечи. – Это значит, что я могу спасти твою сестру только в том случае, если кто-то убьет короля.

– Но ты не сможешь этого сделать, – выпаливаю я. – Благие не могут причинить вред Неблагим.

Его глаза широко распахиваются, и я понимаю, что сказала.

– Разве это неправда?

Его дыхание учащается, и он облизывает губы.

– Расскажи мне все, что знаешь.

Разве больно признаваться в том, что я узнала? Я не хочу лгать Себастьяну, а притворяться, что я ничего не знаю, после моих неосторожных слов, бессмысленно.

– Я знаю, что Неблагие потеряли свою магию и бессмертие из-за проклятия, наложенного на них твоей матерью.

Пока я говорю, я наблюдаю за ним, но он никак не реагирует. Ничего не отрицает, но и не подтверждает.

Он не может говорить о проклятие.

– Я всегда верила, что Неблагие – злые, – продолжаю я, – но больше не верю. Некоторые фейри теней злые, а некоторые – добрые. Но, может быть… может быть, Неблагие, которые кажутся злыми, пытаются извлечь из этой ситуации максимальную пользу?

Себастьян останавливается и поворачивает голову к океану.

– Я тебе не рассказывал… в ночь Литы на мою мать было совершено покушение. Его совершил придворный моих бабушки и дедушки, который дезертировал после того, как моя мать села на трон, – он качает головой. – Предатель был схвачен прежде, чем смог причинить ей вред, но каким-то образом… каким-то образом люди Финна смогли проникнуть в замок, пройти мимо моих охранников и наших защитных рун и освободить предателя, который планировал вонзить клинок в сердце своей королевы.

Я склоняю голову, но боюсь, что он чувствует мою вину.

– Но… очевидно, ты знала об этом, – говорит он. От того, какая боль слышна в его голосе, у меня начинаются муки совести. – Ты знала, что Джалек хочет убить мою мать, и ничего мне не сказала.

– Я не знала о планах Джалека, – это правда, но все же… – Но не стану притворяться и говорить, что пыталась бы его остановить, если бы знала, – мягче продолжаю я. Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза. – Я знаю, каково это – работать без остановки и оставаться пленником обстоятельств. Лагеря твоей матери? Трудно не желать участи хуже смерти тому, кто так поступает с невинными.