Юлия Эллисон - Зарождение чувств [СИ]

В деревне вечно шутили, что трапеза в нашем доме часто напоминает дворцовый прием, так все было красиво сервировано, выложено на тарелки и украшено зеленью, а на столе во время приема пищи неизменно стояла ваза с цветами. Бабуля сильно ругалась, если кто-то пренебрегал ее правилами и отказывался пользоваться белоснежной накрахмаленной салфеткой или ставил локти на стол, громко чавкал, не хотел брать в руки вилку…

Вот и сегодня на столе было все как на картинке — столовые приборы выложены по размеру, и неважно, что все они были с разной фактурой и узором, не из одного набора. Тарелки украшены зеленью. Высокий взбитый омлет красиво уложен на тарелках, присыпан сверху солью и мелко порубленными кусочками помидоров.

Я села на свое место, убедившись, что платье на мне чистое и критике не подлежит. Грязи под ногтями нет, а зубы почищены редким в наших краях порошком.

— Камила, сколько раз говорить — держи спину прямо! — Величественная осанка бабули у меня, конечно, вызывала неподдельный восторг, но самой сидеть, словно палку проглотила, ужасно трудно. И тем не менее я все же последовала совету, садясь ровнее. А то с нее станется потом отказаться мне как-то пояснить случившееся вчера.

Что это был за голубой свет из моих ладоней, и почему загрызень меня так и не тронул…

Завтрак проходил в гробовом молчании, как и всегда. Бабуля считала, что за едой говорить — последнее дело. А если беседа и ведется, то должна течь неторопливо и тихо, чтобы между репликами успеть взять что-то в рот и тщательно прожевать.

Я медленно ковыряла вилкой свою порцию, сдерживая рвущийся голод, держа его под контролем. Хотя есть хотелось безумно, словно я несколько суток подряд голодала.

— Чаю? — Бабуля неторопливо разлила по чашкам ароматный напиток. Еще одна ее причуда. Все в нашей деревне предпочитали пить пиво или на худой конец квас, а мы пили либо чистую родниковую воду, либо чай, заваренный и настоянный бабулей лично из трав, что растут в нашем огороде. Малина, земляника, смородина… Бывало, она еще добавляла мяту. А иван-чай мы специально ходили собирать на зиму, каждый год заготавливая новые партии травы на чай.

— Да, спасибо, — кивнула я и наконец расправилась с омлетом, жадно глядя, что бы еще можно было съесть. Но, кроме нарезки овощей, на столе больше ничего не было. Потянулась к моему любимому перчику.

— Печенье. — Бабуля пододвинула мне вазочку с вареньем и блюдо с выпечкой. Я улыбнулась, жадно цапнула самую большую печенюшку и отправила ее в рот, запивая чаем.

— Камила… — покачала головой старая женщина, с осуждением глядя на меня как на расшалившегося петуха во дворе, который слишком усердно топтал кур, раздирая им спины.

Я стыдливо опустила взгляд. Бабуля терпеть не могла спешки в процессе приема пищи.

— Извини, — покаялась. А сама уже буквально сгорала от нетерпения наконец узнать, что же произошло накануне.

То, что я хлопнулась в обморок, помню, хоть ранее подобной дурости за мной замечено не было. Чай, не фрейлина какая и не леди, которые, по рассказам бабули, вечно жеманно поджимают губы, хлопают намазюканными заморской тушью ресницами и кокетливо оседают в притворной потере чувств, стоит только рядом оказаться мужику покрасивее.

Наконец бабуля неторопливо допила последние капли ароматного напитка, отставила чашку в сторону и сложила руки на коленях, пристально глядя на меня.

Я сидела, ровно держа спину и дожидаясь ее первого слова, но его все никак не было. Спустя минут пять я не выдержала. Мозг буквально вопил, что надо хоть чем-то занять руки! Просто сидеть в таком напряжении я долго не смогу.

— Помочь убрать со стола?

Бабуля кивнула, продолжая сидеть на месте, так что я споро составила грязные тарелки в стопочку и сложила их в таз к сковородке. Потом их предстоит отнести на берег озера и там помыть. Старая женщина даже не шелохнулась, наблюдая за мной, как коршун за добычей, но так и не проронив ни слова.

Любопытство уже перевалило за все разумные границы, так что спустя какое-то время я все же не выдержала.

— Так ты скажешь, что вчера произошло, или мне кого-то другого попытать? — сказала, присаживаясь на свое место за столом, подражая женщине и тоже складывая руки на коленях.

И тем удивительнее было услышать от бабушки:

— Скажу, Камила. Как раз думаю, с чего начать.

Я удивленно проглотила следующую подготовленную тираду. Ну скажет и скажет — отлично же! Обычно из нее и щипцами слова не вытянешь, а тут щедрость какая!

Поерзала, усаживаясь поудобнее. Надеюсь, ожидание стоит той информации, что мне предстоит узнать о себе. Что это был за свет и как он остановил загрызня? Это я, получается, еще так могу или случайно вышло? И что с вредной соседской Агаткой? Сожрали ее или все-таки прибежала домой, скотина вредная?

— Для начала скажи, — бабуля явно решила, как обычно, начать издалека и нагнать побольше тумана, — что ты знаешь о магах?

Я удивленно моргнула. О самой древней, долгоживущей и могущественной расе нашего королевства, что населяет все крупные города и берет за свои услуги баснословные деньжищи, используя ни в чем не повинных оборотней, как им вздумается? Да, пожалуй, кроме этого, и ничего. То, что бабуля рассказывала, и знаю.

Пересказала свои познания в этой области под внимательным взглядом старой женщины.

— Хорошо. Тогда тебе будет проще понять: то, что ты совершила три дня назад, называется магией.

Я открыла было рот, но тут же его закрыла, изумленно хлопая глазами на бабулю. Ну, во-первых, три дня назад? Так это я три дня, получается, на печи прохлаждалась? То-то проголодалась как волк! А во-вторых, как это — магия? Какая магия? Я же обычная девушка! Я…

— Да, Камила, ты маг, — добила меня бабуля, буквально выбивая почву из-под ног и заставив меня замереть на месте от шока и одновременно ужаса.

Маги — беспощадные, злые, алчные существа без капли чувства справедливости или жалости. Видела я одного мельком. Мелкая была — приезжал. Вынюхивал что-то в деревне. До сих пор не забуду, как он хату старосты вместе с сараем и конями сжег только за то, что тот что-то ему не выдал. А его оборотень-волк… забитый, злобный и больной. Я тогда за ним долго из-за сарая наблюдала, хотела было сливок животному хоть вынести или баранью ногу, оставшуюся с ужина, так бабуля не дала, велев не вмешиваться в дела мага. Да и вообще, нельзя тогда мне было показываться на глаза тому мужчине. Пряталась я.

— Я… я… — растерялась, чтобы тут же в ужасе выдохнуть, вскочив со своего места: — Но я не хочу быть магом! Никогда и ни за что!

— Сядь! — Строгий голос бабули заставил присмиреть и прекратить так явственно злиться. Похоже, я еще не все о себе услышала.