Шеррилин Кеньон - Интенсивность [ЛП]

Его дыхание было прерывистым, он смотрел, как тени съеживались, как будто они знали, что что-то внутри него изменилось. Как будто они это почувствовали и испугались.

— Если ты умрешь, Ник, жена Ашерона тоже умрет. И его сыновья не родятся. Он никогда не найдет в себе силы помириться со Стиксом, а Коди вообще не родится. И ее брат Ари тоже. Уриан никогда не узнает, кто его настоящие родители. Бетани никогда не освободят из тюрьмы. Несмотря на все плохое, о чем ты думаешь, ты сделаешь гораздо больше хорошего.

Ник застыл от знакомого мелодичного голоса, который грохотал во тьме.

— Что?

Вон шагнул вперед, чтобы его стало лучше видно.

— Это правда, приятель. Более того, Кириан умрет. Ты спас его жизнь от Дезидериуса. Аманда не найдет его без тебя. Она понятия не имеет, где искать. И жизнь Валериуса Магнуса. Без тебя он никогда не женится на Табби. Ты очень важен для них всех. Даже Талон и Зарек в долгу перед тобой. Темные Охотники, которых тебе еще предстоит встретить. Ты сейчас видишь только плохое, парень. Боль. В этой жалости легко потеряться. Поверь, я знаю.

Он подошел ближе к Нику.

— Не бывает дня, чтобы я не оплакивал свою жизнь и то, что я в ней сделал. Как говорится в старой песне, ошибок я сделал несколько [18] Скорее всего, отсылка к песне Eelke Kleijn — Mistakes I've Made. . Но мы делаем то, что делаем, и продолжаем делать все, что в наших силах. Не то, как мы справляемся с тем, что дает нам жизнь, делает нас такими, какие мы есть, а то, как мы поднимаемся после падения. Храбрость приходит тогда, когда нет причин вставать с постели. Но ты заставляешь себя выползать и сталкиваться с раскатами грома и ненавистью, зная, что, скорее всего, получишь свою награду в виде пули в спину.

— Да, у меня такого было предостаточно. Спасибо.

— Как и у всех нас. — Вон указал на свое тело. — Думаешь, мне это нравится?

Он был прав. Ник не мог представить себе ничего хуже. Это был его самый жуткий кошмар. Просыпаться в чужом теле. Не узнавать себя, когда смотришься в зеркало. Он все еще не преодолел посттравматическое стрессовое расстройство. Это произвело на него неизгладимое впечатление. И Ник, по крайней мере, однажды побывал в своем альтернативном теле, поэтому кое-что он в этом понимал.

Реальность Вона была намного сокрушительнее. Он даже представить себе не мог этого ужаса.

— Но я не могу позволить себе роскоши смерти, — продолжил Вон. — Это моя судьба. Заслуженно или нет. На всю вечность, и я ничего не могу с этим поделать, кроме как собраться с силами и справиться. — Он ухмыльнулся. — И в то же время немного жаловаться на это обстоятельство.

Ник фыркнул, зная, что Вон редко это делал. Честно говоря, он почти никогда об этом не говорил. Это была одна из тех вещей, которыми Ник восхищался больше всего в нем или, скорее, в ней. Эта тема возникала только тогда, когда Вон встречал кого-то вроде Аэрона или Казиэля, которые знали его до его проклятия.

В противном случае он продолжал бороться.

Безрассудство и импульсивность. Это был их невысказанный кодекс чести. Что заставляло их всех высоко держать голову, когда кто-то стремился их унизить.

Это заставило Ника кое о чём задуматься.

— Как ты здесь оказался, Вон?

У него галлюцинации из какого-то бреда?

Он должен был признать, что последний раунд борьбы с демонами довольно сильно изнурил его. Не трудно представить, что сейчас он может лежать без сознания, и все это ему привидилось.

Рядом с Воном встал Казиэль.

— Мы здесь, чтобы подбросить тебя домой, парень.

Калеб, который находился в своей демонической форме, подлетел, чтобы осмотреть монстра, которого Ник убил в последний раз.

— Должен сказать, я впечатлен. Думал, ты будешь сильно избит. Как ты обходился без нас?

Ник фыркнул от его забавного тона.

— Ты ж меня знаешь. Бог слишком меня ненавидит, чтобы убить и покончить с этим. К тому же, стоит отметить, что мои местные друзья всегда приходят на выручку. Вы просто с ними разминулись.

Калеб рассмеялся.

— Это произошло со мной впервые.

— Точно.

Ник уменьшил свой меч до размера карманного ножа, прежде чем убрать его. Он застыл, когда увидел Коди.

Эмоции нахлынули на него так неожиданно, что на мгновение он перестал дышать.

Это был момент, когда он четко осознал, что любит ее. Когда он наконец понял, как много Лил значила для Калеба. А Миона для Ксева.

Его мама для отца.

Словно удар под дых, который он получал каждый раз, когда видел ее лицо. И это всегда было именно так. Она была воздухом, которым он дышал. Солнцем, пришедшим после проливного дождя.

Нет, радугой.

Его душа в один момент могла быть замороженной и хрупкой, но одна лишь улыбка на ее лице согревала каждую его частичку. Зажигая его от кончиков пальцев ног до кончиков волос. Он никогда не чувствовал ничего подобного. Как бы плохо он себя ни чувствовал, звук ее голоса оживлял его. Прикосновение ее руки делало его кожу наэлектризованной.

Не в силах говорить, несмотря на всю свою мощь, что была ему доступна, он притянул и прижал её к себе.

И когда она обняла его и положила голову ему на грудь, он вздрогнул.

Да, правильно, поэтому он и сражался. Теперь он вспомнил.

Для нее.

Она того стоила.

— Ты в порядке, Страшилка?

— Теперь да, — хрипло ответил он. Не было желания давать ей понять, насколько он сглупил. Как был слаб.

— Ой! Ты такой сладкий!

Смех Коди стал жестким за мгновение до того, как она превратилась в ужасного, гигантского тучного зверя с клыками. Того самого зверя, которого он только что убил.

Жадного до всего. Его неестественного медного цвета волосы в полумраке отражались яркой ржавчиной. Шипя, Ник пронзил его сердце и вонзил когти в полость челюсти, зацепившись за нижнюю челюсть. Ярость заставила крылья Малачая вылететь из спины, и взяла над ним полный контроль. Прежде чем смог остановить себя, он сжал пальцы вокруг кости и вырвал нижнюю челюсть чудовища.

Это было отвратительно! Но он ничего не мог с собой поделать, и это не удовлетворило его жажды мести, он издал крик негодования. Он хотел большего.

Он хотел покрыть себя кровью зверя полностью, испив того досуха.

Хватит!

— Кто следующий! — крикнул он окружающим его искривленным деревьям. — Давайте! Я с вами всеми покончу! Хотите меня? Тогда вам лучше приготовиться!

Забудьте о Малачае. В нем кипели поколения каджунской крови. Они были людьми с болот и не терпели несправедливости и насмешек. Они отвечали на них кулаками и парой пинков.

Он побежал к следующей тени, которая пришла за ним.

* * *

Азура отстранилась, как только увидела степень ярости внутри Малачая и его форму. Его кожа больше не была красной и черной.

Он был словно из чистого насыщенно-черного дерева. Такого темного, что поглощало весь свет. Матовое и устойчивое ко всем цветам. Он вбирал в себя живую сущность всего, что его окружало. Этого она не видела с незапамятных времен.