Владимир Аренев - Паломничество жонглера

— Еще! — завопил племянник Фэгрика, показывая влево. Там тоже вскипала вода — стройные тела кальмаров вспарывали воздух и падали в море, чтобы мгновение спустя выпрыгнуть из воды снова.

— Кто-то здорово их напугал, — пробормотал брат Фэгрика — такой же рыжий, но без бороды, зато с длинными усами, заплетенными на концах в косички. — Эй, Кэлиш, следи за рулем! Это всего лишь кальмары.

— И они удирают на юг, точнее, на юго-запад, — сказал Фэгрик, провожая взглядом стаю. — Ну, братишка, поднажмем-ка!

Как любил выражаться рыжебородый, «всё было ясно»: если кальмары идут на юго-запад, следовательно, некто, вспугнувший их, движется с северо-востока. И лучше бы поскорее убраться с его пути.

Иссканр повернулся и посмотрел на Йнуугский маяк. Он горел и днем и ночью — считалось, что маяк отпугивает разных непотребных морских тварей и вообще помогает рыбакам. Нечто вроде постоянной молитвы за тех, кто в море.

«Кто бы там сейчас ни молился, надеюсь, он делает это искренне. И надеюсь, это нам поможет».

— Не унывай, — обернувшись, подмигнул Фэгрик. — Скоро будем на месте!

«На острове, — мысленно уточнил Иссканр. — Откуда еще потом придется как-то возвращаться на материк».

«Тайдонский архиэпимелитп принял меня благосклонно, отнесся со вниманьем и пообещал всяческое содействие. Выражалось оное в предоставлении мне крова и возможности поскорее добраться до деревни Нэрруш. Названной так, кстати, в честь одного из братьев обители Рыхлой Земли, каковой брат некогда проповедовал в этих краях, а после прославился в Пятом захребетном походе (о чем см. мои заметки в путевнике).

Нэррушский жрец, господин Балхай, сперва сильно был удивлен причиной моего визита. Сей любознательный господин, кажется, немного обиделся, когда на его сообщенье о странном младенчике не отозвались. Мне пришлось сослаться на высокую занятость переписчиков и посетовать на то, что не всё еще совершенно в нашей системе взаимодействия с эпимелитами и местными жрецами.

Сам же я немало удивился тому обстоятельству, что господин Балхай решил послать сообщение о младенчике именно в нашу обитель. Конечно, ни одна из деревень и ни один из городов официально не отдают предпочтенье тому или иному зверобогу и в течение года поклоняются всем им, — но в действительности почти в каждом населенном пункте «больше любят» своего зверобога, считают его хранителем города и так далее. И в Нэрруше это, разумеется, Проницающий. А так как одна из обителей его находится здесь же, в Тайдонском эпимелитпве, непонятно мне было, зачем господин Балхай отправил свое сообщение именно на Йнууг. Однако же и спрашивать у него о том я не стал, сочтя, что ежели захочет, сам расскажет; да и важней мне было другое — узнать про странного младенчика.

Прошло уже несколько лет, но господин Балхай помнил всё очень хорошо. Я бы тоже помнил! В конце концов, младенчик-то появился в доме господина Балхая, как говорится, из ниоткуда — в комнате, из которой жрец на минуту вышел и в которую тотчас же вернулся. Выглядел он так же, как и мой, и пупка у тайдонского младенчика тоже не было, образовался он лишь несколькими днями спустя.

Я спросил, не наблюдал ли господин Балхай еще каких-то странностей, связанных с младенчиком. Тот — вполне справедливо — взглянул на меня, как на умалишенного: неужто, мол, мне этих странностей мало?! А вообще, ответил, не наблюдал, ибо вскорости передал младенчика «в хорошие руки» . И так уже на жреца косились, подозревая его в отцовстве. (Тут-то я догадался, почему оповестить о «чуде» господин Балхай решил не обитель Проницающего, а послал сообщение аж на Йнууг. Боролись, видно, в нем два чувства: желание рассказать о случившемся и боязнь, что в обители Проницающего появление младенчика объяснят так же, как это сделали нэррушцы.)

Итак, в Тайдоне я узнал всё, что мог. Теперь оставалось найти владельца «хороших рук», в которые господин Балхай передал младенчика. Когда я услышал, кто это, то понял, что отыскать приемного отца будет нелегко».

Возле Северных ворот Нуллатона образовался затор: у какой-то крестьянской телеги в самый ответственный момент (то бишь прямо в проеме ворот) сломалась задняя ось. В телеге же ехали клетки с бойцовыми петухами. От удара клетки вывалились на мостовую, прутья сломались — и теперь пернатый товар вовсю бедокурил и кукарекал, удирая от стражников. И заодно доказывая, что таки да, они действительно бойцовые петухи, высшего качества и отменной выучки.

— Надолго, — подытожил Жмун — и покосился на господина К'Дунеля, восседавшего рядом (заветная сумка прижата к животу!).

— Ничего, лошадки зато отдохнут, — зевнул Кайнор, подмигивая капитану гвардейцев. — Совсем ведь выдохлись, бедные.

Зверобоги ведают зачем, но К'Дунель очень торопился в столицу. Он даже не стал разбираться, что, собственно, случилось в Трех Соснах — погрузил Кайнора в фургон, отозвал не на шутку разошедшихся гвардейцев и велел ехать дальше. Причем приказал своим подчиненным сменить коней на свежих, взятых у господина таарига, — хоть те и не шли ни в какое сравнение с гвардейскими. «Потом вернемся, обменяем обратно», — вот и все объяснения.

Присмиревший Гвоздь мысленно пожимал плечами: раньше приедем — раньше выяснится, что к чему. Впрочем, присмиревший не значит смирившийся. И затор в воротах можно ведь использовать, чтобы…

— Выходите, — хлопнул его по плечу К'Дунель. Капитан знаком подозвал к фургону двух верховых гвардейцев, что-то шепнул, показывая на ворота и артистов. Потом повернулся к Гвоздю: — Вы не против небольшой прогулки, господин Кайнор?

— Почему бы нет? А что с моими друзьями?

— Вы увидитесь с ними позже. Кстати, господин Жмун, держите. — И Жокруа К'Дунель вручил старому фокуснику заветную сумку. — Как вы можете убедиться, я выполнил свою часть уговора. Надеюсь, что и вы выполните свою, господин Кайнор.

Гвоздь скупо кивнул: говорить было не о чем. Теперь, когда деньги выданы, пути назад нет. Ладно, съездим, посмотрим, куда так торопился доставить нас бравый капитан.

Кайнор чмокнул в щеку Лютен, подмигнул Ясскену (того, беднягу, аж передернуло), обменялся рукопожатием со Жмуном.

— Время, — напомнил Жокруа. — Вы расстаетесь ненадолго, господин Кайнор.

В общем, даже попрощаться по-людски не дал, нехороший человек. Но как ни старался, Гвоздь не мог всерьез разозлиться на капитана — всё-таки тот спас ему жизнь, пусть в первую очередь и из соображений собственной выгоды.

Им с К'Дунелем подвели лошадей, а один из гвардейцев поехал впереди, разгоняя с дороги простолюдинов. Добравшись до стражников, он перегнулся и принялся что-то втолковывать старшему. Тот пожал плечами и отрицательно качнул головой. Тогда гвардеец развернул и показал ему некий свиток — стражник вчитался, переменился в лице и, отдав честь, отошел с дороги, позволяя всем троим проехать в город.