Владимир Аренев - Паломничество жонглера

— Хватит, — прихлопнул ладонью по столу господин Фейсал. — Вы же гвардеец, посмотрите в глаза правде, найдите в себе мужество сделать это! Нисхождение началось. Сатьякал уже по-своему — и весьма активно — воздействует на Ллаургин. Обстоятельства сложились так, что мы с вами можем хотя бы отчасти догадываться о причинах и целях этого воздействия. И предпринять меры, чтобы через десяток лет на этих землях остался в живых хоть кто-нибудь. Уж простите, что говорю вам тривиальные вещи, сударь.

К'Дунель только отрывисто кивнул:

— Правильно делаете.

— Итак, — продолжал господин Фейсал, — жонглер. Либо он Носитель, либо по каким-либо другим причинам привлекает снисходительное внимание. Я хочу, чтобы вы выяснили это. Отправляйтесь вслед за графиней, ни в коем случае не показывайтесь на глаза ей или ее спутникам, но неотступно наблюдайте за ними. До тех пор, пока не будете абсолютно уверены в своих выводах.

— Я ведь могу и ошибиться, — осторожно произнес К'Дунель. Но внутренне он ликовал и только надеялся, что выражением лица или голосом не выдаст себя.

— Вы не имеете права на ошибку. Если он действительно Носитель, его следует уничтожить — и как можно скорее. Одному вам будет нелегко, поэтому я отправлю с вами нескольких людей, которые могут вам пригодиться. Они не состоят в Братстве, но зато абсолютно послушны и выполнят всё, что вы им велите.

«И после, — подумал К'Дунель, — доложат обо всём вам. Да и почему я должен верить, что ни один из них действительно не будет принадлежать к Братству?»

— Я бы, со своей стороны, тоже хотел взять с собой одного человека.

— Кого же, сударь?

— Некоего трюньильца по имени Ясскен, он из труппы Жмуна. Во-первых, этот господин обладает, как и все южане, зачатками чародейских способностей, а во-вторых, у него личная вражда с жонглером. Ясскен, выражаясь по-простому, наставлял ему рога.

— Хорошо, берите его с собой. Только помните: если жонглер не окажется Носителем, он может понадобиться нам живым. У вас будут способы снестись со мной через доверенных людей и испросить дальнейших указаний. — Что-то, какая-то мелкая вертлявая мысль не давала господину Фейсалу покоя, но он не мог понять, какая именно.

Нахмурившись, он продолжал наставлять капитана: где и как тот отыщет людей, которые отправятся с ним, когда ему следует выехать из столицы, и прочее. Говорил почти не задумываясь, как обычно, не произнося никаких значимых имён, занятый в это время той самой мыслью-плутовкой, но так и не поймал ее за хвост!

— Кажется, сударь, это всё, — закончил он наконец. К'Дунель поклонился:

— Позвольте идти?

— Нет, вам придется с часок посидеть здесь, уж не обессудьте. Я уйду первым. Удачи вам, сударь, и будьте осторожны с жонглером.

С этими словами господин Фейсал надел камзол с беретом, распахнул правую створку шкафа и шагнул внутрь, плотно притворив ее за собой. Потайную дверь, соединявшую застенный коридор с выходом в один из ближайших закоулков, открыть можно было, только когда шкаф заперт.

По коридору, чистому, устеленному скрадывающим шаг ковром, господин Фейсал добрался до выхода. Поглядел в глазок, нет ли кого в темной прихожей, — никого не было, — толкнул дверь, постоял, прислушиваясь к гомону снаружи, поправляя перо на берете, потом открыл дверь на улицу, вышел. В глухом переулке тоже никого не оказалось, кроме порскнувших во все стороны крыс, но они не в счет… не в счет…

Он напрягся всем телом, блеснул глазами. «Фистамьенны. Не стоит забывать о них… проклятие, я как-то и не подумал, Кабарга меня растерзай», — божба показалась крайне неуместной, и господин Фейсал скривился. «Но та мысль, она была не про фнстамьеннов. О чем же тогда?» — размышляя, он медленно двинулся к выходу из переулка. Тощая, как само воплощение Голода Необоримого, кошка со свалявшейся шерстью проводила человека мутным взглядом, мяукнула вослед, будто жалела — только не понять, себя или его.

«Лучше по порядку, — думал господии Фейсал. — Когда я впервые ощутил беспокойство? — это очень важно — ког-да?! Когда капитан заговорил о трюньильце из труппы Жмуна. Может, это как-то связано с циркачами?»

Вроде нет. Конечно, первым делом он затребовал от своих людей данные на весь их странствующий сброд. когда Флорина на похоронах батюшки сообщила о странном завещании графа и попросила о помощи — первым же делом затребовал данные и внимательно изучил. Выходит, что-то с тех пор изменилось, что-то, чего он тогда не знал и не учел?

Что?

Гул с ближайшей улицы, к которой господин Фейсал неспешно приближался, мешал думать. Да еще эта кошка, мяукавшая за спиной!..

«Старюсь, дряхлею, — с досадой размышлял он. — Эх, начнись всё лет пять-десять назад… А сейчас слишком многое приходится удерживать в голове… да если бы дело только в голове!

Но всё-таки, что такое в этом Ясскене? Ну, трюньилец…»

И тут он вспомнил! Конечно же, Ясскен! Это имя было в одном из докладов, пришедших от иншгурранских шпионов в герцогстве. Оно фигурировало там в длиннейшем списке и ничем особым выделено не было, поэтому-то Фейсал сразу его и не припомнил; к тому же в приснопамятном докладе хватало другой, более впечатляющей информации.

Однако при чем здесь К'Дунель? Неужели совпадение? Или мальчишка решил сыграть в собственную игру? То есть, что решил, это ясно и так, потому к нему свои люди и будут приставлены, «пришиты», если точнее, — но неужели он решил встрять в такую игру?

Не похоже.

Или он неплохой актер, чего прежде за К'Дунелем не водилось, или действительно мысль об Ясскене пришла к нему в голову, так сказать, экспромтом. Ну ладно, с этим мы потом разберемся, сперва нужно понять, как поступить: позволить ли капитану брать с собой трюньильца или…

Но как — вот главное! — это может быть связано с жонглером и с тем что он вероятный Носитель? Что же, язви его в душу, затеял покойный зятек, муж покойной сестры?!

Ноги привычно несли господина Фейсала по узкой безымянной улочке, не мешая размышлениям. Мешал нараставший гул, явно мужичье чем-то взволновано; будем надеяться, не бунтуют, уж очень это не ко времени бы оказалось…

Они не бунтовали. Они ловили быка — вот этого, рыжего, вымазанного грязью и кровью, с угнездившейся в темных глазницах смертью.

К чести господина Фейсала следует признать, что он не растерялся. Рявкнул: «Стоять, зар-раза!!!» — и громко хлопнул в ладоши. Когда-то господин Фейсал слышал, что таким образом можно напугать взбешенных псов.

Однако «что доступно Кабарге, то не доступно королю»; бык сорвался с места и помчался прямиком на господина фейсала. Тот стоял до последнего — ох уж эти таллигонские пляски с быками, скольких доверчивых свели в могилу! — и отпрянул в сторону в последний момент, да не рассчитал, споткнулся; тут же под ребра ему вонзился рог; мычание; крики; темнота, темнота, засасывающая, просторная, ватная…