Александр Якубович - Война Жреца. Том II

— Какой же?

— Всего пятьдесят золотых Амов за молот. Каждый. Цена двух хороших лошадей.

— И? — не унимался Арван.

Арх чувствовал, что где-то есть подвох.

— Я хочу, чтобы все изделия, выполненные на молоте, облагались отчислениями за его использование. Десятиной.

— Так не делается.

— Пока не делается, арх. Десятина за работу с молотом. С каждого гвоздя, что выходит из кузни. Можно предварительно сделать перечень товаров, которые будут облагаться этим платежом. Поверь мне, перед тобой встанет очередь.

— Никто не будет покупать на десятую дороже.

— А ничего, что выработка кузни увеличится в разы? Пусть берут объемом, а не ценой. И я скажу тебе, что доступные подковы, гвозди, топоры, железные плуги и прочие изделия, которые наводнят не только рынок Ламхитана, но и соседних государств, улучшат дела и в других сферах. Ты не узнаешь юг через пяток лет. А я сделаю все, чтобы металла у Ламхитана было вдоволь. Гильдия магов поможет.

В кабинете повисла тишина. Арван рассматривал эскизы, я ждал его решения. Без точных расчетов это были просто красивые картинки. Чтобы воспроизвести этот принцип у изобретателей юга могут уйти годы, тем более, там есть несколько неочевидных подводных камней.

— Ты сказал, что дорогая — только как ее… Зацепная шестерня? Ну вот эта, половинчатая, — арх ткнул пальцем в эскиз, — а как же передача от колеса, вот здесь, где тягловые животные?

— Тут есть решение попроще, на самом деле.

Я подвинул к себе чистый лист, взял перо и быстро набросал арху простую деревянную или металлическую шестеренку, которая в моем родном мире была больше известна как шестерня да Винчи.

— Делается из чего угодно, главное четко совместить отверстия для штырей, чтобы не было рывков.

— Недолговечная конструкция.

— Зато дешевая.

Маги брали за работу немало, так что тут крыть было нечем.

— Ну и напоследок, есть еще кое-что, — сказал я, роясь в бумагах.

— Что именно?

— Видел станки с ножным или лучковым приводом? У ткачей или столяров?

— Конечно, — ответил арх.

— И все они делают сначала пару оборотов в одну сторону, а потом — обратно, так?

— Да, все верно. Но все равно это лучше, чем крутить руками.

— Согласен. Но вот смотри, станок с таким же приводом, ногой, но всегда вращается в одном направлении.

Я показал арху такой простой, но одновременно сложный рисунок с простейшим шатуном на оси ведущего колеса, которое приводится в движение рычагом.

— Вот тут, через ведущее колесо хороший крепкий ремень, на ведомое, передавать обороты. Обрати внимание, этот рычажок, он позволит полностью проворачивать колесо, без возвратного движения…

— А это позволит увеличить скорость! — понял Арван. — Антон, это…

— Еще десятина. Уже с ткачей. Хотя и плотники будут рады. Тут даже изготавливать ничего не надо — просто распространить знание о новом станке среди мастеров и поставить перед фактом, что если они хотят пользоваться таким механизмом — пусть доплачивают, — сказал я, наблюдая за выражением лица принца.

Он был немного обескуражен. И если молот не слишком сильно удивил его, то вот шатун, даже простейший — это почти промышленная революция. Сейчас мастера тратили слишком много сил из-за возвратного движения станков. Но если обороты будут всегда в одну сторону… Это открывало удивительные перспективы, арх это понимал. В первую очередь — в плане скорости производства и качества работ. Ведь теперь можно будет делать намного более тонкую обработку тех же древесных изделий, их быструю шлифовку и полировку. То, на что раньше уходили часы, теперь можно будет делать за десять минут.

Я был доволен произведенным эффектом. Конечно, те же шатуны мы внедрим и в Клерии, но если начнется война, вся прибыль с этой модернизации накроется медным тазом. А вот толкнуть эту технологию союзникам, да за лицензионные отчисления… Понятно, что денежный поток будет нестабильным, но он будет. И не от торговли, а банально из воздуха.

— Десятину обещать не могу, но вот пятнадцатую часть — точно, — сказал Арван, просматривая чертежи.

— Сроком не менее двадцати лет, — вставил я.

На этой фразе арх чуть не поперхнулся.

— Сколько?!

— Иначе это не имеет смысла, Арван. Двадцать лет. Лучше тридцать. Эти механизмы выдавят со временем обычных кузнецов, ткачей и столяров, останутся только механизмы. Но вот пока они не стали обыденностью — за это придется платить. Потому что мастера с этими машинами получат огромное преимущество.

С этим Арван тоже согласился.

Ударили по рукам. Сотая часть должна была идти де Гранжу — я на этом настоял. Остальное — королевской канцелярии. Сначала Арван хотел предложить снижение торговых сборов взамен живых денег, но я быстро осадил предприимчивого принца. Потому что уже через пару лет всего товарооборота между королевствами может просто не хватить, чтобы покрыть сумму лицензионных отчислений.

Я не был до конца уверен в успешности этой затеи, но должно было взлететь. Я же продавал технологию не какому-то кузнецу, а второму человеку Ламхитана, который сможет не только извлечь из моих переизобретений максимальную выгоду, но и будет вынужден держать свое слово. А первичные договоры с де Гранжем и престолом будет подписывать именно арх.

Во время беседы я намекнул Арвану, что если все пойдет как надо, в Ламхитан может переехать и производство бензина — тоже по «лицензии», но уже де Гранжа, а также мои пилорамы — доработанные и улучшенные. Это уже будет делаться от лица короны.

Короче, я стал активно торговать всеми теми знаниями, которыми обладал.

— Как прошло?

Лу сейчас как раз подбрасывала дрова в камин спальни, во дворце было сыро и зябко.

— Знаешь, неплохо. Поговорил с Арваном, зашли к де Шонц-Вилену, стали готовить документы.

— Он впечатлился?

— Не молотом, но да, впечатлился.

— Серьезно? Его больше удивил станок?

Я только молча кивнул, а богиня лишь тихо фыркнула, закидывая в камин очередное поленце. Она-то видела по моим воспоминаниям, что такое большая металлургия. Хотя я делился с ней и образами токарного станка, но там все упиралось, в основном, в скорости вращения и мощность привода. А вот штамповка и серийное производство изделий из металла — совершенно иной уровень.

— Ты давно был у короля?

Мы уже улеглись в постель и я привычно вдыхал запах волос богини, которая сейчас устроилась на моем плече. Конечно, потом мы каждый перевернемся на свою сторону и тихо засопим, но сейчас у нас был момент традиционных бесед перед сном.

— Если честно, то уже и не помню, когда. В прошлом месяце?

— Ему не становится лучше, — в голосе Лу слышалось некоторое разочарование.

Мы потратили массу времени и сил на попытки собрать душу короля в исходное состояние, но максимум, чего добились — он открыл глаза и стал реагировать на свет. Иногда — на звуки. Но сейчас его даже слабоумным назвать было нельзя. От Кая Фотена остались одни рефлексы. Временами я замечал, что утром королева ходит с опухшими глазами, и мне даже не надо было спрашивать Вилу или кого-то другого, что происходит. Весь дворец и так знал, что каждую вторую ночь Сания проводит у постели супруга, временами срываясь на горькие слезы. Все же, при всей своей недальновидности, Кай не был мерзавцем, в этом я не врал дочери Великого Арха, когда звал ее на север.