Лео Сухов - Города в поднебесье

Нанна и Рубари кивнули – мол, всё им понятно. Понятно им! Синхронисты хреновы!.. Мне самому ещё не всё понятно, а им – видите ли, понятно…

- Если я не успеваю вернуться, и Рубари приходит раньше – тогда поднимаешь только Рубари! – строго сказал я девочке, и та скорчила неодобрительную рожицу, будто съела что-то кислое. – Логос и себя любимого я как-нибудь постараюсь уберечь, а потом добраться до вас. В этом случае не уходите от подъёмника – обязательно дежурьте там. Можно на складе огонь развести. Что ещё?

- Ты з-был в-ч-ться л-тать! – ехидно заметил Рубари, помахав для наглядности руками, как крыльями.

- Всё, пошли!.. – обиженно буркнул я и кивнул Рубари на канат.

Первым спустился Рубари, а следом уже своим ходом пошёл я, снова напомнив Нанне:

- Не забудь накрутить трос для противовеса!

- Да помню я!.. Помню!.. – раздражённо успокоила она меня.

Когда я оказался внизу, моего напарника нигде видно не было. Он шёл к своей цели, а я двигался к своей – с дрожащими руками и на негнущихся ногах. Липкий страх догнал меня, как всегда, в самый последний момент…

До храма я добрался довольно легко. И сразу спрятался в конторе, стоявшей неподалёку от Торговой Палаты. Это место я знал – успел побродить по кабинетам и даже помнил, где имеется выход на чердак. Решётку я за несколько минут отогнул ломиком и выбрался на крышу, с которой открывался прямо-таки великолепный вид. Справа золотилась металлическая крыша банка, слева – темнела черепица Торговой Палаты. Спереди возвышался огромный свод храма. Вдалеке на верхнем плато чёрной точкой виднелась фигурка Нанны. Я достал белую тряпку и принялся ею махать.

Ноги поехали по черепице, и, взмахнув в последний раз, я покатился к краю крыши. «Забыл про наледь, идиот!» – подумал я и попытался замедлить падение всеми доступными способами. Но куда там!.. Я попробовал зацепиться ледорубом, однако тот лишь рушил черепицу, но никак не цеплялся. Выбирался я на крышу через дверцу, оторая находилась между стропил. А поперечные рейки, державшие черепицу, и сами ломались. Уцепиться я смог только в самом конце крыши – за кирпичную стену. Ледоруб вошёл в стык между кирпичами, и я повис на ручке, при этом моя пятая точка и ноги болтались над улицей на высоте добрых восьми этажей…

А вдалеке уже взвыла сирена на администрации порта, и её рёв разносился по всему городу. Внизу на улицу выползали скамори и устремлялись к причальным вышкам. Мёртвый город ожил в мгновение ока, чтобы покарать злостного нарушителя тишины… А я висел и молился, чтобы меня здесь не увидели и не услышали. Сирена всё выла и выла, а я ругал себя последними словами: «Всё продумал, тупица! Только главного идиота не учел! Себя любимого!».

От самобичевания меня отвлёк тихий треск. Я поднял взгляд и уставился на один из двух спасавших меня кирпичей. И, конечно же, он решил треснуть и, наконец, отпустить меня на волю. И ведь мне не надо было на волю – мне очень надо было назад! Впрочем, я вдруг осознал, что назад уже в любом случае не вернусь – даже если заберусь назад, на чердак, то потеряю слишком много времени… Теперь мне срочно нужно было попасть вниз. Осторожно отцепив левую руку от ледоруба, я залез в мешок, нащупал колышек и достал его, победно улыбнувшись. Вот она, хвалёная предусмотрительность Фанта!..

И вдруг сирена смолкла. Город окутался какой-то непередаваемой тишиной – той самой, звонкой, которую описывают лишь безнадёжные романтики и авторы хорроров. Я видел, как на торговой площади застыли растерянные скамори, всё ещё высматривая нарушителя. Видел, как встревоженно высунул голову Рубари... Но – всё. Раз нет сирены – то нет и засады на матку скамори, которая так и не покинула храм.

Я аккуратно приставил колышек к щели между кирпичей и принялся его заталкивать внутрь, вымещая давно засохший раствор. Звук показался мне оглушительно громким наступившей тишине. Я видел, как Рубари огляделся, а потом вытащил из орудия привязанный к канату гарпун, взял один из запасных, зарядил его, навёлся куда-то в сторону – и выстрелил. Застывшая тишина взорвалась новым рёвом сигнализации со стороны администрации порта. Пока мой товарищ снова перезаряжал орудие, по нижним пролётам, заметным за крышами домов, уже ползли первые скамори, наконец, увидевшие такого вкусного человека. Впрочем, они периодически срывались с обледеневших ступеней и с верещанием падали вниз…

Храм вздрогнул, и из его ворот выметнулась огромная самка. Она изогнулась, поднимая часть своего тела на уровень крыш, и стала настороженно вглядываться вдаль. Если честно, то от её условного затылка до бесполезно висящего меня было всего метров тридцать. Если бы она повернулась, то прямо-таки столкнулась бы со мной взглядом. И всё же я решил не бояться и не терять времени попусту, так что достал второй колышек и стал загонять его в ещё одну щель. Раз кирпич здесь такой хрупкий, то лучше будет подстраховаться при спуске…

Ледоруб ещё держался, но всё чаще из-под него слышалось негромкое пощёлкивание. Матка скамори, наконец, определилась с направлением и потянула всё своё длинное тело через торговую площадь. А я вогнал ещё один – уже третий по счёту – колышек между кирпичей, привязал ко всем колышкам верёвку и начал спуск. А ведь по первоначальному плану должен был уже вовсю бежать по храму…

От спешки я позволил себе скользить слишком быстро и, останавливая движение, чересчур сильно сжал канат, разодрав перчатки и повредив кожу на ладонях – однако всё это было неважно. Один из колышков всё равно за время спуска успел выскочить. И вообще, мне надо было срочно попасть в храм… Ко входу я бежал по глубокому снегу, вскидывая ноги, как гарцующий конь.

В храме мне доводилось бывать и до того дня. Здесь, в Экори, это было весьма скучное учреждение, между прочим… Небольшой холл – или как там это в храмах называется? Притвор у нас, а здесь… Пронаус! Точно!.. За ним – длинный зал с какими-то глубокомысленными барельефами, изображающими великих людей. Раньше, как говорят, религий на Терре было несколько, но сейчас все объединились под одной крышей, назвавшись служителями пневмы. Храмы стали одинаковыми и скучными – и выполняли лишь утилитарную функцию, так что смотреть было особо не на что.

За пафосным алтарём, символизирующим семечко пневмы – большой прозрачный пузырь, наполовину заполненный какой-то золотистой крошкой – была дверь в служебные помещения. А вот алтаря больше не было – видимо, разрушила матка скамори. И даже сама дверь превратилась в круглый ход, оставленный огромной многоножкой. Зря я боялся, что мне будет сложно добраться до логоса из-за крепких замков и надёжных засовов. Логос я мог увидеть прямо с того места, где сейчас стоял. Беда была лишь в том, что он работал в полную силу, буквально раскалив плиты на полу – в то время как подставка, содержавшая охлаждающую сферу, стояла рядом. А ещё между ней и логосом огня отпечаталась фигура человека, который сгорел дотла. Кажется, я даже знаю, кто был этот подлец: мало того, что сгорел сам – так и ещё и логос огня запустил отдельно от охлаждающего контура…