Анни Кос - Темный путь

Затем Йорунн достала из ножен короткий меч, осмотрела его и, удовлетворенная, привесила его к левому боку, проверив, чтобы он не мешал ходу лука. Немного помедлила, затем все же надела на палец кольцо Лида с символом правящего дома. Тонкий лёгкий венец остался позабытым в шкатулке: ему не место на поле боя. А затем Йорунн решительным шагом покинула свою комнату. Сейчас ее место было среди ее людей, тех, кто сегодня пойдет умирать за своего конунга и за нее. Она твёрдо решила до последнего мига быть примером, вдохновлять людей не сдаваться, а если будет нужно, то и сама станет в ряды защитников стены. Тихо закрылась дверь комнаты за ее спиной, Йорунн даже не обернулась, еще не зная, что вернуться сюда ей будет суждено лишь через долгие годы.

К восьми часам в городе не спал уже никто. В лагере противника тоже суетились, туда-сюда сновали всадники, группы людей развалились прямо у линии повозок, ожидая приказа наступать, но Талгат медлил.

К обеду защитники стены увидели небольшой отряд под желтыми длинными стягами, который неторопливой рысью направился к городу. Первыми ехали знаменосец и глашатай, за ними следовало полтора десятка всадников, в чешуйчатых доспехах, остроконечных шлемах, с длинными кривыми саблями. Когда до города осталось чуть более полёта стрелы, отряд остановился и загудели рожки: глашатай двинулся вперед.

— Слушайте, люди Витахольма! Слушайте и трепещите! Хан Талгат желает говорить с вами. Пусть выйдет тот, кто будет говорить от вашего имени, ибо хан Талгат милостью своей хочет одарить вас и спасти от смерти.

Йорунн переглянулась с Лонхатом и тот чуть заметно кивнул. В абсолютном молчании Йорунн, Лонхат, Хала и Агейр спустились со стены. Кит остался наверху и разложил перед собой стрелы так, чтобы каждую из них можно было наложить на тетиву за время, что проходит между двумя ударами сердца. Со стены было хорошо видно, как подвели коней, и Йорунн одним уверенным движением взлетела в седло Крисги. Лошадка чувствовала общую тревогу, нервно переступала копытами и косила глазом на свою хозяйку, что, мол, не так? Йорунн нежно потрепала верную четвероногую подругу по холке и замерла. Когда остальные поднялись в седла, Лонхат дал знак открыть ворота. Первым выехал Агейр, в руках его на древке развевалось знамя Хольда. За ним следовала сестра конунга, Лонхат, Хала и полдесятка человек охраны. Неторопливым шагом они двинулись вперёд и остановились, не доезжая до кочевников нескольких метров.

— Назовитесь, кем бы вы ни были, — потребовал глашатай Талгата.

— Не тебе приказывать нам, сын степи, — холодно отозвалась Йорунн. Взгляд ее безошибочно выделил среди остальных коренастого мужчину в доспехах, богато украшенных золотом. Он был немолод, темноволос, с раскосыми глазами. Во всей позе его сквозила абсолютное спокойствие и уверенность в своём превосходстве. — Я приветствую Талгата, хана Великой Степи на своей земле. Мое имя — Йорунн, дочь Канита из рода Хольда. Зачем ты позвал нас? Говори, я слушаю.

— Значит, ты и есть та самая наследница конунгов и последняя из своего рода? — Талгат окинул ее оценивающим взглядом. — Рад встрече, хоть и не так представлял ее.

— Я тоже не так думала приветствовать хана Великой Степи. Не с оружием под стенами своего города, но за столом во время пира как дорогого гостя. Отчего ты пришёл сюда с мечом и зачем стоишь теперь на земле моих предков?

— Твоих предков? — хохотнул хан. — Эта земля принадлежала моим отцам и дедам задолго до того, как сюда пришли хольдинги. А теперь я возвращаю себе то, что должен был забрать уже давно. У тебя и твоего народа нет более будущего тут, примите меня своим повелителем — и я пощажу ваши жизни. Вы станете моими подданными, а тебе я обещаю достойную судьбу и долгую безбедную жизнь.

Йорунн усилием воли сдержала раздражение.

— Ты рано стал думать о себе как о победителе. Ты выиграл лишь сражение, но не войну. Сейчас сила на твоей стороне, но нам терять нечего, а потому мы будем сражаться насмерть. Прежде, чем ты войдёшь в город, мы лишим жизни половину твоих воинов, а остальным достанется лишь пепелище. Ты никогда не получишь от моего народа ни признания, ни верности, ни любви.

— Мне не нужна их любовь, только покорность. Одумайся, тебе не выстоять. Ты ждёшь возвращения своего братца? О, так я скажу тебе: жди ветра в поле, ибо ветер поможет тебе больше, чем юный конунг. Три дня назад я разбил его войско. Никто не уцелел.

— Мы не станем верить тебе, — вмешался в разговор Лонхат. — Где доказательство правдивости твоих слов? Покажи нам тело мертвого конунга, а до тех пор слова твои будут значить не более, чем шум листьев в лесу.

— Ты будешь просить у меня доказательств, старик? — Талгат подался вперёд и лицо его стало похожим на оскаленную морду дикого зверя. — Кто ты такой, чтобы я, хан всех вольных народов степи, оправдывался перед тобой и доказывал свою правоту? Когда я возьму город, я повешу тебя на том, что останется от ваших ворот. Я лишу жизни всех воинов, а затем заберу себе ваших женщин и сделаю рабами ваших детей. Никто не явится вам на выручку, и к ночи вы захлебнетесь своей кровью, если не примите мое предложение.

— Не спеши, хан вольных народов, даже если слова твои верны, то пока ты не в стенах Витахольма, а под ними. Чего именно ты хочешь? — вновь заговорила Йорунн.

— Откройте ворота, сложите оружие. Затем пусть твои люди покинут город. Я обещаю отпустить всех, кто не выступал против меня. Тех же, кто служил в твоём войске, я оставлю в живых, но пусть десять лет прослужат мне верой и правдой. По прошествии этого срока я верну им свободу и право жить в моем государстве так же вольно, как и остальным. Ты, девочка, прилюдно откажешься от своей власти для себя и своих потомков, трон хольдингов будет низвергнут, а для тебя я выберу судьбу, достойную красивой и юной женщины.

— Твои предложения неприемлемы, хан. Я не позволю обращать свободных людей в рабов. И милость твоя меня не интересует, — голос Йорунн был холоден и бесстрастен.

— Это твоё последнее слово? Подумай, я не прошу тебя отвечать сейчас, вернись к себе и взгляни в глаза тем, кого ты хочешь отправить на смерть. Вы все обречены, но ещё не поздно спастись. Ты молода и не видела, во что превращается поле боя и что остаётся от захваченных городов. Стольких злых смертей ты можешь избежать лишь тем, что примешь очевидное — вы уже проиграли. Даю тебе время до обеда завтрашнего дня, когда солнце встанет в зените, я пришлю человека, чтобы он передал мне твоё решение. Не ошибись, последняя из рода Хольда.

С этими словами Талгат развернул коня и, не прощаясь, покинул поле, вслед за ним ускакали и его люди. Йорунн, не глядя ни на кого, повернула в сторону ворот.