Jane_Push - Жрица Смерти [СИ]

— Не смей его трогать! — Прорычал давно знакомый голос. — Я ясно выразился?

Ричардсон прохрипел, а после оказался на полу. Слуги продолжали стоять, как вкопанные в землю, а молодой человек повернулся ко мне.

Сердце замерло.

Поднявшись на трясущиеся ноги, я только и смог вымолвить:

— Авенир…

— Казнь отменяется, отец, — выплюнул последнее слово Хранитель Воды и подошел ко мне так близко, что я смог отчетливо осмотреть каждый дюйм его лица.

— Сын мой… — руки задрожали, и мне так хотелось его обнять, вот только он, словно, почувствовав это, отстранился.

— Я никогда не смогу простить тебя за содеянное преступление, но спасти твою жизнь, я обязан.

— Зачем? — К глазам подступили слезы, и я не смог их сдержать. Они медленно обжигали кожу, и мне пришлось затаить дыхание, чтобы не закричать от боли, что таилась внутри.

— Чтобы ты дальше мучился, наблюдая за тем, как падут Жрецы, наблюдая за тем, как дальше будут умирать твои друзья, наблюдая за тем, как сильно я тебя ненавижу…

Сейчас я решил одно. Лучше от топора погибнуть, нежели от слов, произносимых сыном.

— Я Верховный Жрец Мортэма, обращаюсь к тебе — Хранитель Воды, — начал Ричардсон, злобно прожигая моего сына, — ты ведь понимаешь, чем обернется твой проступок?

— Я Высший Хранитель — Хранитель Воды, смогу иссушить весь твой мир, если какая-то информация дойдет до Нэлджа или если ты снова захочешь казнить моего отца.

— Невоспитанный щенок! — Завопил Ричардсон, а я смотрел на сына, словно вижу его в последний раз.

— До свидания! — Он пафосно взмахнул рукой, обернулся и всмотрелся мне в глаза.

Мне хотелось говорить с ним целую вечность, или хотя бы слышать его голос. Вот только мне этого не было дано судьбой. Я был обречен на вечные муки. И нет ноши тяжелее, чем нелюбовь ребенка к родителю.

Камень Сердце был перенесен сердце юной Кары Маккаллоу, а я повернулась на мать, яростно рассматривая её спокойное выражение лица. Она медленно вытирала стол от крови, напевая под нос какую-то мелодию.

Моей злости не было границ, и когда я подошла к дивану, я всмотрелась в потолок, прося мне дать больше сил.

— Мам? — отозвала я её.

— Да, дочь. — Сразу же ответила она.

— Ты ведь понимаешь, что мы сделали огромною ошибку, за которую мы потом поплатимся?

— Не начинай, Аделаида.

— Мам! Как ты не понимаешь?! Мы только что обрекли девочку на вечные муки.

— Мы были обязаны семье Маккаллоу, я должна была ей помочь.

— Помочь, а ты только что, буквально, уничтожила её дочь.

— Хватит, Адель, мы закрыли эту тему. С меня достаточно на сегодня.

Минутная пауза прошлась между нами словно снежный вихрь. Я продолжала пронзать её взглядом, а она нервно терла стол, что был уже чист.

— Тебя это будет мучить до конца твоих дней. А когда защита падет…

— А когда защита падет, — начала Эстер, резко повернувшись на меня, — защищать её будешь ты, и все будет хорошо.

Я резко подошла к ней и всмотрелась в её глаза, что были на мокром месте.

— Ты, правда, думаешь, что все будет хорошо? — Мой голос стал грубее, я сжала челюсть, а мать уперлась в стол.

— Да, если конечно ты не передумаешь её защищать. В любом случае, рано или поздно я умру, и тогда тебе нужно сразу же перехватить барьер на свою сторону, и не дать никому узнать о том, что Кара Маккаллоу владеет камнем Смерти.

— Я постараюсь сделать все возможное. Но она будет ненавидеть нас всех, и если перейдет на темную сторону, ей будет не остановить, ты это понимаешь?

— Она будет хорошим человеком, таким же хорошим, как и её родители. — Парировала мать, проходя вперед. Взмахнув руками, она щелкнула пальцами и на её плече появилась белая сумочка.

— Люди ломаются мам, ломаются, и если в жизни Кары будет момент, когда она сломается, будет поздно. Поверь, я знаю это из своего опыта… — Поддаваясь воспоминаниям, мать прервала меня своим жалобным взглядом.

— У Кары, так же, как и у тебя будет человек, что не даст окунуться в омут тьмы. Я уверена в том, что все будет хорошо. Просто поверь своей матери. Мы еще познакомимся с ней лично. Будем дружить, и ходить на прогулки.

Задумавшись, я резко опустила брови, враждебно смотря на мать.

— Мам, мы ведьмы, нам нельзя показываться «живым».

— Я знаю… — Таинственно и не понятно для меня ответила Эстер, а я смутившись отвернулась.

— И что это означает?

Женщина подошла ко мне, и взяв за руки, улыбнулась, всматриваясь в глаза.

— Рано или поздно за каждым придет Смерть, и ты об этом знаешь. А если её родители Жрецы от рождения, Кара будет лучшей Жрицей, которую только сможет увидеть Мортэм, Нелджа и Грин.

Я никогда не хотел этого. Не хочет, чтобы в моей дочери были чертов камень Смерти. Но Елизавета решила, что это хорошая идея, и попросила довериться ей, а я не мог отказать.

Я долгое время размышлял над структурой камня. В нем заточена сила Богов, Англов и Демонов, его силу невозможно сдержать, и когда мы отправились к ведьмам, то в глубине души я понимал, что несу дочь на верную смерть…

У меня был план на случай, если что-то пойдет не так, но Елизавета уверила меня в том, что все получится, а сейчас, я должен узнать правду…

— Елизавета, — отозвал я жену, когда она положила дочь в кровать. — Надо поговорить.

— Если надо, то поговорим, — с доброй усмешкой произнесла жена и вышла из комнаты.

Мы зашли на кухню.

Панорамное окно открывало чудесный вид. Деревья еле пошатывались, словно пробуждаясь от ветра, молодая пара проходила по тротуару, держась за руки и что-то обсуждая, а я отвел взгляд и всмотрелся в карие глаза жены.

— О Господи-Боже, я знаю этот взгляд, — произнесла она, опираясь на кухонную тумбу. — И я знаю, о чем ты хочешь поговорить, — закатив глаза, улыбнулась, показывая ямочки на розовых щеках.

— Почему ты была так уверена в том, что Кара выдержит силу камня? Я не понимаю!

Я был серьезно настроен.

Тем более, у нас с Елизаветой никогда не было тайн и секретов, а сейчас…

— Я была просто уверена в этом, Сэм, не раздувай из мухи слона.

— Вета! — Крикнул я, показывая всю серьезность. Она вздрогнула всем телом, выражение лица изменилось после того, как я назвал её «Вета» сокращенно от её имени, и она поняла уровень угрозы.

Мы почти никогда не ругались. М ы почти никогда не ругались. Она не показывала внутреннюю сущность, а я не строил из себя «мачо». Но на данный момент, я буквально чувствовал ложь и недоговоренность.

— Я не могу, — прошептала она и отвернулась к окну.

— Вета, говори!

Она потупила взгляд, молчала несколько минут, а после резко развернулась. По щекам струились слезы, откинув несколько локонов назад, она больно прикусила нижнюю губу и тихо произнесла: