Марк Кузьмин - Возвращение в небо

Хуэко Мундо странное место...

Оно таинственно и непонятно обычному смертному. Да и те, кто именуются Проводниками Душ, тоже не всегда могут понять суть этого мрачного царства.

Это не ад, и грешники тут муки не получают, но и не рай, где могут жить благородные души. Это дикая земля, где есть место всему.

Тут можно встретить самых омерзительных грешников, которым самое место в преисподней. Жалких и ничтожных трусов, что бросили бы родных на верную смерть ради своего спасения. Самых лживых и продажных паразитов, готовых душу продать за желаемое и никогда не говоривших правду. Можно найти как самые страшные кошмары и низменные чувства, так и самые уродливые вещи.

Самоотверженные лидеры, готовые на все ради тех, кто идет за ними. Чистейшие души, что приняли на себя грехи мира и стали злом, лишь для того, чтобы спасти других. Здесь бывают самые отважные воины, которые, даже оставшись в одиночестве на долгие века, продолжают нескончаемую войну со злом.

Безумие и здравомыслие, честь и подлость, хаос и порядок - тут все может быть и не быть.

А обитатели этих мест делятся на тех, у кого есть принципы, и они готовы на все ради того, во что верят, как бы благородно или ужасно это не было, и тех, у кого нет принципов, кто легко лжет или вообще давно одичал.

Таковы эти бескрайние пески вечной ночи и всегда мертвой луной...

Неожиданно, среди песков стали слышаться какие-то звуки...

Сначала едва уловимые, затем все сильнее и сильнее...

Вскоре в странных звуках можно было услышать мелодию...

А затем и слова...

Для многих они были не понятны и не ясны, но суть пустые понимали чем-то внутри себя...

Twinkle, twinkle, little star,

How I wonder what you are!

Up above the world so high,

Like a diamond in the sky!

Песня... такая спокойная, теплая и приятная, она ласкала слух и что-то пробуждала внутри. Те, кто услышал ее, останавливались и закрывали глаза... Внутри них будто что-то просыпалось, что-то

When the blazing sun is gone,

When he nothing shines upon,

Then you show your little light,

Twinkle, twinkle, all the night.

Мелодия все текла, слова сливались воедино и многие уже не различали их...

Пустые вспоминали... того, чего знать не могли... Точнее что знали другие части их сотканного из чужих душ сознания. Они стержень единой личности, но воспоминания... порой приходят неожиданно...

Многие стали вспоминать самые теплые и светлые моменты прошлого... а кто-то самые печальные и трагичные...

Некоторые пустые плакали, а другие уходили глубоко в себя, ощущая это, будто что-то пробуждая внутри.

Кто-то из пустых, найдя в себе силы подняться, пошел на звуки музыки...

Ему было важно узнать, откуда они.

Вспоминая все больше всего того, чего пустой знать не мог он продолжал идти...

Песня вскоре сменилась просто мелодией.

Если бы кто-то из пустых помнил, что это такое, он назвал бы это струнными звуками. Будто кто-то играл на арфе, которая отдавалась в разуме каждого, кто это слышал. Оно не влияло и не вредило, а просто заставляло вспоминать что-то давно потерянное.

Вскоре пустой прибыл на место и осознал, что он тут не один... Многие пустые, услышавшие все это, решили прийти и посмотреть на неведомого музыканта.

Вот он предстал перед ними...

Он сидел на большом валуне, закутанный в грязно-серые рваные ткани, которые шевелились на ветру. Его кривая маска ничего не выражала, нарисованная вечная улыбка даже пугала немного. Этот маленький пустой своими черными руками щипал... едва заметные струны, которые были будто зацеплены за другие камни вокруг...

Паутина... так поняли все остальные...

Музыка все продолжалась, а бард, будто не замечал окружающих, полностью отдаваясь мелодии.

Многие пустые заснули, убаюкиваемые этими звуками...

Им снились прекрасные сны, полные тепла и давно забытых ощущений.

А когда они проснулись, музыканта уже не было.

Но то, что он оставил в них, навсегда будет с ними.

Никто не знал, как долго продержится в них это ощущение...

Но в этот день никто из них не стал нападать друг на друга... Многие мирно разошлись, а некоторые даже объединились в группы и больше не были одиноки...

***

Серый песок шелестит, скатываясь с огромных барханов, когда я тревожу целостность вечной стагнации пустыни. Редкий, но сильный ветер порой поднимает вихри песка и уносит его вдаль.

Ноги уже давно привыкли к такой ненадежной почве, потому мои шаги ни на миг не замедляются и ритм не сбивается. После стольких лет в этом месте я все больше воспринимаю все как должное...

- Привык к этой тьме, - хмыкнул я, подняв голову к небу.

Там ничего нет. Только чернота, и лишь бледная луна позади сияет в вечном зените над этим миром. В какой бы точке этого места я бы не находился, я всегда вижу луну. Она будто везде и нигде, будто есть и ее нет.

Это место не вызывает у меня приятных чувств, оно скучное, серое и безжизненное, но, после всего пережитого, этот мир воспринимается роднее, чем тот, который я знал когда-то...

Сейчас небо, звезды и цвета радуги кажутся далеким сном, который лишь привиделся мне, а на самом деле реальность вот такая... Но она не отталкивает меня.

Я не испытываю ненависти или презрения к этому миру.

Это как старая супруга.

Любви нет, страсти нет, как и каких-то чувств, но вы так долго вместе и так привыкли друг к другу, что не хотят себе другой пары. Эта стабильность и уверенность в том, что будет завтра, всегда успокаивает...

Хотя, я не видел завтрашнего дня уже много, много лет...

- Сколько я тут нахожусь?

Сложно сказать.

Тут ничего не меняется, следить за часами сложно, а с тех пор как я путешествую по миру, стало еще сложнее отслеживать время.

- Десять лет? Двадцать? Тридцать?... Нет... Я больше семидесяти лет тут... - вздыхаю я. - Так много... Но эти годы прошли словно миг...

Не знаю, плакать мне или радоваться.

Раньше, я следил за каждым своим днем, за каждой минутой и порой замечал изменения в себе, когда проходили годы... Сейчас же после стольких десятков лет мое тело совершенно не изменилось. Оно не стало взрослее, не стало моложе, никак не изменилось, вообще.