Марк Кузьмин - Дикая Стая

Теперь предстояло понять... что делать дальше...

***

М-да, свалились на мою голову эти два пингвина. Если бы я голос не подал, они бы так и молчали целый день, боясь двинуться. Первый - от смущения и стеснения, вторая просто от 'воспитания' Заэля, что отучило проявлять инициативу... Притом я не уверен, что Хиро бы смог стоять столько же, сколько и Рока, потому пришлось им немного помочь. Нужно попросить Хебико потом посодействовать: у нее неплохо получается разряжать обстановку.

Так или иначе, все уже сделано, и теперь дело за Хиро.

Ему и самому нужна компания, а также кто-то, кто будет за ним приглядывать, чтобы мне спокойнее было. Да и сам он точно положительно на девушку повлияет, а учитывая, что они весьма характерами похожи, то быстро найдут общий язык. Им бы только интересующую тему найти, как дальше они сами, но с этим лучше всего моя девушка справится, чем я.

Да, с Рокой придется поработать.

Сильно ее покорежил Заэль. Так сильно, что у девушки аж стокгольмский синдром* появился, что не есть хорошо. Если Заэль прикажет ей, она его приказ выполнит, так что придется немало сделать, чтобы вылечить ее от такого. Для этого нужно время, но оно пока есть.

Ладно.

Теперь остается дело за малым.

Я взбесил Заэля так, что теперь всякие сдерживающие границы пали, и теперь он перейдет от планирования к конкретным действиям.

А значит...

Меня резко дергает в сторону и швыряет с такой силой, что я пробиваю стену, а затем пролетаю пару километров, собой ломая несколько огромных колонн и врезаюсь в песок, образовывая своим приземлением небольшой кратер...

- Ауч, - сказал я, лежа на спине и спокойно смотря на иллюзорное небо. - Ты долго.

- Ты перешел границы дозволенного, - мрачно произнес он.

- Границы, которые ты сам придумал, - усмехаюсь я, продолжая лежать и смотреть в потолок Лас Ночес.

- Ты заплатишь за свою дерзость...

- Ну, так заставь меня, - поднимаюсь я и достаю свой меч. - Тоусен...

*Стокгольмский синдром - термин в психологии. Защитно-бессознательная травматическая связь, образовывающаяся между жертвой и агрессором. Под воздействием сильного стресса и психологической ломки, жертва начинает сочувствовать своему угнетателю и оправдывать его действия, образовывая взаимную или одностороннюю привязанность к нему. Практически добровольно подчиняясь ему, жертва испытывает нечто, что считает симпатией или любовью к агрессору.

Косоку!

Удар!

Отвожу клинок противника в сторону, подныриваю под его атакой - и сближаюсь, но тот сумел среагировать на мой финт и уклоняется от серии выпадов моего вакидзаси. Отмахивается своей катаной, но для меня уклониться от столь простых ударов настолько легко, что я демонстративно зеваю.

Знаю, что враг этого не видит, но ведь ощущает мое настроение в этом бою, а я специально веду себя максимально вызывающе, показывая, как мне скучен этот поединок, чем еще сильнее выбешиваю противника.

Тоусена так легко взбесить!

Но все же недооценивать его не стоит. У него превосходное восприятие и реакция, которые намного выше моих. Так что, когда я бью, он может увернуться еще до того, как долетит удар, а потому нужно быть крайне осторожным.

- Ты как-то вяло двигаешься, - усмехнулся я. - Может, тебе отдохнуть?

- Замолчи, - мрачно произнес он.

- Если ты думал, что победишь меня исключительно потому, что был капитаном, то вынужден тебя расстроить, - развел я руками. - Моя духовная сила никак не меньше твоей, а по опыту битв я тебя даже превосхожу. Если взять просто отдельно фехтование, то тут мы относительно в равных условиях, но сколько раз ты сражался насмерть с другим синигами? Удар в спину за сражение не считается, если что...

- Не вижу необходимости отвечать...

- Не знаю, на что ты рассчитывал, вызывая меня на бой, - покачал я головой, изображая полную расслабленность. - Но если извинишься, то я, так и быть, не трону тебя.

- Прекрати уже эту дешевую провокацию, - якобы спокойно заявил он, но раздражение уже чувствовалось в голосе. Неважно, сколько он будет его сдерживать: демонстративное пренебрежение вкупе с клоунскими кривляньями доведут кого угодно. Вопрос только в затратах времени и сил. Ну и в том, чтобы не заиграться слишком сильно - если позволю себе действительно расслабиться, умру.

Рванув на полной скорости, противник явно намеревался достать меня своей атакой, на что я лишь демонстративно легко увернулся от нее.

Обычно я бы ни за что не стал заниматься таким бессмысленным и опасным делом. Если ты настолько превосходишь врага, просто убей его или обезвредь тем или иным способом. Вот только убивать бывшего капитана мне нельзя, а если оставить в живых, быстрое завершение битвы ничего не решит. Нужно раздавить его дух; показать, что любое выступление против меня безнадежно, иначе мы так и продолжим сталкиваться лбами.

Да и, если быть честным, в возможности быстрого убийства Тоусена я уверен, а вот касательно того, чтобы взять его живым, я сильно сомневаюсь. Он действительно силен, а я сто лет таким не занимался. Буквально. Так что бой на истощение - единственный вариант.

Удар! Удар! Удар!

Три почти одновременных взмаха, но цели они не достигают: из-за длины моего клинка и моего роста ему проще увернуться.

Он резко изворачивается и пытается задеть меня кончиком клинка, но я подныриваю и, сделав небольшой рывок, сумел сблизиться раньше чем он отступил и врезался в его живот локтем. Он отлетает, вот только я ему полететь не дал, и, схватив за пояс, потянул на себя, встретив его живот с моей ногой.

- Агх! - хрипит он, падает на землю, а я неспешно обхожу его и жду, когда он поднимется.

А пока он пытается отдышаться, я решил еще немного поболтать с ним.

- Одного я все же не пойму, - произнес я. - То, за что я тебя терпеть не могу - это понятно и очевидно. Я испытываю отвращение к предателям, что бьют в спину своим товарищам. Но вот чем я тебе не угодил, мне не совсем ясно.

Он молчал и лишь злился.

- Тебя бесит, что я так высоко поднялся в планах Айзена? - предположил я. - Я ведь не участвовал в ваших делах все эти годы, а как присоединился, сразу же получил большой статус и право говорить с ним на равных?

Да, это его бесит.

Я ведь не называю нашего лидера господином и не добавляю именных суффиксов, по крайней мере, вне официального общения. Просто потому что это не нужно мне и не нужно самому Айзену. Если бы ему было необходимо, чтобы я преклонялся и говорил подобные речи, он бы это сказал, но мы оба более практичные люди, а потому не видим особого смысла в подобном между собой.